Повесть
Окончание. Начало в №№ 5 – 9.
Сержант погранвойск Сергей Вихров дослуживал последние месяцы. Сегодня Вихров нес контролерскую службу у пассажирского теплохода, который два раза в неделю приходил из Хельсинки в Таллин и на другой день уходил из Таллина в Хельсинки. Теплоход был советский, а пассажиры – иностранцы, в основном граждане скандинавских государств.
На советских торговых судах контролер у трапа не ставится. После того, как члены государственной комиссии – пограничники, таможенники, работники карантинной службы – покинут судно, на нем полновластным хозяином остается капитан. Увольнением на берег, приемом гостей и другими элементами распорядка занимаются вахтенные помощники капитана.
Но на пассажирском судне порядок другой. К тому же на многих лайнерах современной постройки, кроме трапа, есть еще один выход на берег, через аппарель – большой своеобразный стальной мост, опускающийся у кормовой части и открывающий доступ внутрь судна не только людям, но и автомашинам. Продукты, которых, несмотря на короткий переход, требовалось немало, завозились на теплоход автомашиной через аппарель.
Всякий раз, отправляя на судно наряд из двух контролеров, офицер, руководивший сменой, ставил перед каждым свою отдельную задачу. Это и понятно: участки причала разные, да и суда тоже. Одно нависает над головой пограничника многоэтажным домом, а у другого палуба возвышается над причалом метра на два – тому, кто задумал, спрыгнуть с борта ничего не стоит.
Сержант Вихров знал, что на теплоход Таллин – Хельсинки должны привезти продукты, знал в лицо экспедиторов и шоферов, которые этим занимались. Никаких особых предупреждений насчет теплохода сегодня не было. И он спокойно ждал. Хотя спокойно ждал, это только если глядеть со стороны. В такую жару, какая выдалась в этом году в июле, выстоять у судна шесть часов было нелегко. Место было открытым, солнце тут пекло особенно нещадно. Уйти в прохладный глубокий полумрак аппарели нельзя, да и делать там, собственно, нечего. Почти вся команда, работники Интуриста уже на борту. Часа через два, незадолго до того, как начнется посадка пассажиров, вспыхнет свет, аппарель закроется, и все внимание будет переключено на трап. Участок причала, прилегающий к пассажирскому теплоходу, был хорош тем, что здесь в отличие от грузового района порта не стояло ни одного портального крана, не мельтешили перед глазами автопогрузчики и электрокары, а железнодорожная ветка и вовсе отсутствовала. Было тихо и спокойно. Оставалось ждать машину с продуктами. А вот и она, неспешно катящая со стороны проходной по совсем новой площадке, заасфальтированной к Олимпиаде-80.
Приблизившись к теплоходу, шофер остановил продуктовый фургон. Вышел из кабины вслед за экспедиторшей Лили Мююр и, так же как и она, протянул пограничнику постоянный служебный пропуск, дающий право въезда на судно.
Несмотря на то, что сержант Вихров знал Лили в лицо и даже считал ее красивой, только малость длинноватой, он внимательно изучил и ее фотографию и круглую печать управления порта. То же самое проделал пограничник и с пропуском шофера. Оба пропуска на время оставил у себя.
Шофер, зная, что так и надо, спокойно сел за руль, и скоро фургон стоял точно против входа, или, вернее, въезда, на судно. Собственно, французское слово «аппарель» и означает въезд.
Опустили задний борт. Вихров легко запрыгнул в кузов. Окинул взглядом все, что в нем находилось, а потом начал тщательно осматривать предмет за предметом, продвигаясь между мешками и ящиками, в которых поблескивали жестяные банки. Заглянул под бычью тушу. Вернее, это была четверть туши. Внушительных размеров, с довеском, уложенная на белую простыню. Он приподнял и простыню. Покачнул туго набитый целлофановый мешок. Тот был необычно длинен, а все необычное нуждалось в особой проверке. Но сквозь прозрачные стенки было видно, что в мешке лежит всякая всячина: кофе, расфасованный в пакетики на одну чашку, пачки перца, лаврового листа, соли и даже мелкая алюминиевая посуда.
Снабженцы не блистали богатой фантазией – ассортимент пищепродуктов был сержанту знакомым, виденным не раз. И вообще все было привычным. Но для пограничника-контролера в часы службы нет ничего опаснее, чем ощущение привычного. И, подавляя в себе это ощущение, Сергей Вихров опять и опять ощупывал придирчивым взглядом все, что видел перед собой. Вот вдоль правого борта лежат четыре ящика с консервами. Ящики длинные, в их общей длине вполне мог уместиться человек. Но на самом дальнем ящике стоял еще один, пятый, с тяжеленными банками березового сока – по три литра каждая, – и, кроме того, ближний ящик был приткнут не прямо, а на четверть сдвинут в сторону. Для того, чтобы спрятаться, нужно быть ужом.
Сержант выпрыгнул из машины, отошел, давая дорогу. Водитель медленно загнал фургон в темноватую глубину судна, впрочем, недалеко, перед дверью грузового лифта. Лили побежала по ближайшему внутреннему трапу наверх, к пассажирскому помощнику капитана, оформлять накладные.
А сержанта Вихрова, который вернулся на свой пост у судна, продолжала точить мысль о консервных ящиках. В его молодой памяти, как в хорошей ЭВМ, было заложено немало полезных сведений. В том числе данные о габаритах стандартных ящиков для хранения и перевозки консервов. Длина – шестьдесят пять сантиметров, высота – от двадцати до сорока, ширина – сорок пять. В такую ширину может втиснуться лишь человек с плечами подростка. Но, странно, Сергей отчетливо помнил, что ящики, которые он только что видел, по ширине вполне годились для взрослого!
И он решил опять взглянуть на них, чтобы покончить с сомнениями. Приготовил ручной фонарь «фас», надежный источник освещения, и пошел.
Шофер дремал в кабине. Лили Мююр еще не вернулась.
Фонарь ощупал внутренность кузова. Все стояло и лежало в прежнем порядке.
Нет, не все!
Ящик с трехлитровыми банками березового сока, стоявший на другом таком же ящике, был снят и отставлен в сторону. Оставшиеся, вытянутые в прямую линию, теперь представляли собой идеальный тайник. Сержант поднялся в кузов. Подошел к дальнему ящику.
Тот был без дощечек, обычно прибиваемых сверху. Наполнен банками со сгущенным молоком.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.