При правлении Московской писательской организации уже несколько лет успешно работают студия и семинары молодых драматургов, которыми руководят известные советские писатели А. Арбузов. Г. Горин, И. Кузнецов, М. Львовский, А. Самсония, Ю. Эдлис, В. Коростылев, совместно с МГК ВЛКСМ действует студия под руководством А. Мишарина. Сегодня мы хотели бы предложить беседу о проблемах молодой драматургии и молодых драматургов между руководителем одного из представительных семинаров, лауреатом Государственной премии СССР Михаилом Шатровым и участником его семинара молодым драматургом Евгением Рыком.

Ученики М. Шатрова участвовали во Всесоюзных и республиканских совещаниях и семинарах, проводимых Союзом писателей СССР, министерствами культуры. ЦК ВЛКСМ. многие из них, – в том числе Е. Рык за пьесу «Сочинение на тему «Подвиг», – удостоены Почетных грамот ЦК ВЛКСМ.

Е. РЫК. Михаил Филиппович, я внимательно перечитал ваши статьи, собранные в библиотеке ВТО. Меня больше всего интересовала в них тема «Учитель – ученик». Ведь вашим учителем был Алексей Николаевич Арбузов – автор пьес, на которые ваши произведения, извините, непохожи.

М.ШАТРОВ. Евгений Валентинович... Или – Женя?

Е. РЫК. Женя, конечно.

М. ШАТРОВ. Но ведь это и прекрасно, что непохожи! Что хорошего вышло бы из того, если бы мы, ученики Арбузова, копировали его? И не стали бы хорошими писателями мои товарищи, проходившие у Мастера ученичество. Не было бы Авенира Зака и Исая Кузнецова, Бориса Васильева и Льва Устинова, многих других его студийцев... Да, учитель и ученик – это единство, но единство сообщающихся сосудов. Учитель отдает ученикам свой опыт, помогает выработать критерии, опекает, наконец; ученики же вооружают его современной информацией, питают его своим задором, темпераментом.

Е. РЫК. Вы часто говорите, что читать свою новую пьесу вам труднее всего именно на семинаре своим ученикам...

М.ШАТРОВ. И не отказываюсь от своих слов. Вы-то знаете, как это бывает. Прочтешь пьесу, над которой долго работал, мучился, а на обсуждении встанет, скажем, острый и цепкий Юра Щекочихин или ироничный Саша Буравский, обстоятельный и серьезный Валя Крымко или отрицатель авторитетов Саша Гафин, и начинается нелицеприятный разговор!.. Конечно же, корректно, но и без всяких скидок на заслуги. Именно такая атмосфера всегда царила и в студии Арбузова: он никогда не навязывал нам себя в качестве эталона. Единственным мерилом была любовь к театру, искусству, чувство правды.

Е. РЫК. Вы вот, между прочим, сказали, что учитель «опекает» ученика. Но в драматургию приходят, как правило, сложившиеся люди, с биографией и профессией, с жизненным опытом... «Опекать» – не значит ли это, что Мастер стал для ученика вечным «толкачом» его пьес?

М.ШАТРОВ. Помогать – да, в конце концов – у руководителя должна быть ответственность за своих учеников. За них и перед ними. Но и до определенного предела, конечно. Действительно, в последнее время молодая драматургия по среднему возрасту не так уж и молода.

Е. РЫК. А вы свою первую пьесу написали (и ее поставили), когда были еще студентом Горного института. Я читал рецензию 1955 года с таким лихим названием: «Написал горняк пьесу...».

М.ШАТРОВ. Сейчас положение изменилось. Взять наш семинар: есть журналисты, врач, инженер, педагог, а студентов нет. Видимо, для того, чтобы выражать свои мысли и чувства в форме диалога, нужно, чтобы наступило время, когда не писать нельзя, почувствовать вкус к именно такому особому жанру литературы, как драматургия. Наверное, это требует осмысленности, времени. Хотя... правил тут нет. Мы с вами сейчас беседуем, а в это время где-то пишет пьесу совсем молодой человек – со своим голосом, своей темой…

Е. РЫК. Своя тема, свой голос... А может быть, молодые. должны писать о молодых, то есть о том, что пока знают лучше всего.

М. ШАТРОВ. Зачем нужны такие разграничения? Пишите о чем угодно, но при одном условии: чтобы это было интересно и вам, и зрителю, театру, читателю. Чтобы это было серьезно.

Я не хочу говорить что-то расхожее, вроде: пишите хорошо и не пишите плохо. Но в драматургии успех или неуспех произведения очевиднее, чем где бы то ни было в другом жанре: прочел читатель подборку стихов, книгу рассказов или критическую статью слабого качества, хмыкнул и закинул их на книжный шкаф, но автору это осталось неведомо. Наши же читатели – зрители в том случае, если им не нравится спектакль по вашей пьесе, – «голосуют ногами», то есть не ходят в театр.

Е.РЫК. Михаил Филиппович! Конечно, не будет он ходить в театр, потому что теперь пьесы пишут все: главные режиссеры, заведующие литературными частями, актрисы, скучающие на репетициях осветители. Пишут пьесы, инсценировки... Вспомните одно из писем М. Булгакова, оно печаталось в его «Избранном»: «Я смотрю на полки и ужасаюсь: кого, кого еще мне придется инсценировать завтра? Тургенева, Лескова, Брокгауза, Эфрона? Островского? Но последний, по счастью, сам себя инсценировал...»*

М.ШАТРОВ. А что вы так кипятитесь? Знаете, какая потребность у театра, кино, телевидения, радио, эстрады в наших произведениях в год? В год, подчеркиваю. Почти три тысячи. А если учесть, что должен быть выбор как минимум один – к трем, значит, в год нужно примерно десять тысяч драматургических произведений.

Е.РЫК. А где их взять?

М. ШАТРОВ. Писать. Главным режиссерам, актрисам, скучающим осветителям... Но в первую очередь драматургам. И молодым в том числе.

Е.РЫК. Мы-то пишем...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.