«Трудный» с разных точек зрения

Собирая в Ленинграде материал для этой статьи, я, помимо всех прочих, задавал своим собеседникам один стандартный вопрос:

– «Трудный» подросток – кто, по вашему мнению, это такой?

Как ни странно, спектр ответов получился довольно широким: от «обычная шпана» до «никаких «трудных» на самом деле вообще нет». Если даже оставить в стороне полярные определения, все равно разброс в формулировке, казалось бы, простого понятия давал пищу для размышлений.

Виктор Захаров, начальник подросткового клуба «Спартак», что в Смольненском районе, сказал под конец нашей долгой беседы:

– Не могу ответить, кто такой «трудный»... Все ребята трудные. Если доверить их воспитание стихии, плохо будет.

Я с пониманием отнесся к его словам, так как говорил с человеком, который знал «толк» в этом деле не понаслышке: мальчишкой он шесть раз бегал из дома, стоял на учете в районной детской комнате милиции. В компании подростков своего квартала, которыми он верховодил, носил кличку «Наполеон».

Василий Петров, тоже из бывших «трудных», высказал свою точку зрения предельно кратко:

– Трудных детей нет – есть трудные родители. От них все зло...

Сергей Алексеев, начальник подросткового клуба «Прометей», созданного им и вот уже тринадцать лет возглавляемого, признался:

– «Трудные»? Точно сформулировать не могу. Наверное, правильно будет сказать, что это те, кто не готов к жизни...

Во Дворце культуры имени Дзержинского, где создан своеобразный методический центр по организации работы с несовершеннолетними, возглавляемый Галиной Александровной Флит, ответ был более развернутым:

– С юридической точки зрения «трудный» – это педагогически запущенный подросток, не обеспеченный должным воспитанием в семье, поведение которого подчас носит вызывающий характер и может привести в конечном счете к правонарушениям.

Старший лейтенант Татьяна Яковлевна Фокина, участковый инспектор по делам несовершеннолетних Фрунзенского районного управления внутренних дел, со вздохом посетовала:

– Не люблю я весну: чуть солнце пригреет – так и побежали наши «трудные»...

Отделение милиции, где она работает, находится недалеко от одного из двух городских автовокзалов. Московский, железнодорожный, тоже рядом. Тут начинаются пути тех подростков, кто решил пуститься «в бега» из Ленинграда, тут же заканчиваются путешествия их сверстников, которые, наоборот, прикатили в город на Неве. Некоторых беглецов удается перехватить сразу, другие исхитряются отмахать не одну сотню километров. Будучи задержанными, в ожидании близкой и не совсем приятной встречи с родителями, они не особенно склонны к откровениям.

И тогда я обращаюсь за разъяснениями к Виктору Захарову, которого цитировал выше. Оказалось, что сейчас, тринадцать лет спустя, после его шести неудачных путешествий, Виктору самому интересно вспомнить и проанализировать причины, которые направляли его в «бега». Как-никак он теперь воспитатель, и личный опыт помогает уберечь от необдуманных поступков нынешних – «трудных». Так вот что вспомнил Виктор Захаров: – Я никогда не собирался заранее. Все происходило как-то сразу. Вдруг появляется желание куда-то ехать, и распирает тебя ощущение радости, неодолимой и очень приятной силы только оттого, что ты едешь, движешься. Почему? Затрудняюсь сказать. Наверное, леса не хватало, поля, реки. Ведь из города бежал. И только весной. А летом нет: ездил в пионерский лагерь, там было интересно. Жил бы с нами отец, конечно, все было бы по-другому: он бы на рыбалку взял, на охоту, у костра посидели бы, в палатке поночевали, чего еще надо?..

Статистика, с которой меня познакомили во Фрунзенском райотделе милиции, сухим языком цифр иллюстрировала рассказ Виктора Захарова. Около половины трудных подростков, оказалось, не имеет одного родителя, чаще всего отца. Семьдесят процентов детей, растущих в неблагополучных семьях, – и тех, что остались без главы, и тех, где один или оба родителя пьют, – рано или поздно попадают в разряд «трудных». Удивительного в этом, собственно говоря, ничего нет. Школа, на которую мы уповаем как на главную воспитующую силу, не всесильна. Она может дать многое, но не все. Большую часть времени ребенок все-таки находится в семье, и от духовного климата в этой первичной ячейке общества зависит, насколько прочными оказались морально-этические концепции, усвоенные в школе.

Как уже говорилось, основную часть своего времени подросток проводит вне стен школы. И нередко случается, что многие часы он предоставлен самому себе. Хорошо, если он умеет ценить свое время, умеет им распорядиться, найти интересное, полезное дело. А если он этому не обучен, если он еще толком не знает, что ему нужно и куда его тянет? Тогда вакуум свободного времени может заполнить и неверно понятая романтика, и выпивоха из соседнего двора, и просто уголовник. Увести компанию подростков из подворотни может только интересное для них дело.

В Ленинграде давно поняли, что педагогика, не кончается за порогом школы, Двор, квартал, микрорайон – вот «географические» точки, где продолжается воспитательный процесс.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.