После нескольких летних сезонов он и его товарищи по воспитательной работе, убедившись, что положительное, достигнутое за время каникул, необходимо закреплять по возвращении в город, предложили создать районный подростковый клуб, который должен был стать продолжением лагеря. Опять пришлось доказывать, обосновывать свое предложение, выбивать нужное помещение.

Им отдали первый этаж, спортзал и полуподвал в здании бывшей школы. Сейчас в клубе оборудован актовый зал, проходят занятия кружков и спортивных секций.

После окончания института Алексеев полтора гола работал инструктором в Ленинском райкоме комсомола, потом три года инженером в научно-исследовательском институте. Все это время в летние месяцы он возглавлял подростковый лагерь на Вуоксе. Естественно, наступил момент, когда сочетать два разных дела стало невозможно. Нужно было выбирать что-то одно. Он выбрал воспитание «трудных».

Знаете, что мне больше всего понравилось в Алексееве? Он никогда не останавливается на достигнутом.

Самым последним по времени «возмущающим моментом», как выразился Сергей, было решение организовать «смешанный» лагерь, где проводили бы каникулы «трудные» и «нормальные». О нем нигде не объявляли, его не афишировали. В конце концов дело района, как воспитывать своих «трудных». Райисполком идею одобрил, и летом 1975 года на Лисий остров вместе с сотней «трудных» выехало 250 нормальных» старшеклассников. Впервые ехали и девушки.

– Что привело к такому решению? – спрашиваю Алексеева.

– Мы убедились, что нельзя сужать круг общения ребят. Почему «трудных» нужно на лето обосабливать? В конце концов даже стихийно формирующаяся дворовая группа подростков состоит не из одних «трудных». Среди них есть и вполне «нормальные» – хорошо учатся, отлично ведут себя, к ним не имеют никаких претензий ни соседи, ни милиция. К тому же воспитательный процесс будет идти успешнее, если «трудные» постоянно будут видеть перед собой положительный пример, поступки и действия, которые бы отличались от привычного стереотипа. И ребята с хорошим поведением, более начитанные, знающие могли бы стать фоном, который бы показывал, что такое хорошо и что такое плохо.

Лагерь – это временный коллектив. Быстрая смена событий, которые в нем происходят, ведет к более интенсивному общению, а это, в свою очередь, ускоряет созревание коллектива.

– А что показала практика?

– Опыт оправдался. Разумеется, не все решалось само собой. Но главное: в последние три года резко снизилось количество правонарушений, совершаемых подростками, которые прошли через наш лагерь. Ради этого стоило пробовать.

Мы долго беседовали с Алексеевым. Слушать его интересно не только потому, что приводимые им факты любопытны сами по себе. Они заставляют размышлять. Задумываться над, казалось бы, очевидными, само собой разумеющимися вещами. Например, насколько верны наши критерии деления подростков на «трудных» и «благополучных». Как-то в лагере произошло ЧП. Часовой покинул пост №1 – емкость с питьевой водой, – из-за чего весь лагерь остался без воды. Когда на совете командиров виновному сказали, что он совершил самый тяжкий проступок, который в настоящей боевой обстановке расценили бы как предательство, классная руководительница «именинника» испугалась:

– Что вы! Ведь он отличник, лучший ученик!

Еще один стереотип: отлично учишься, значит, и человек ты хороший. А стоит попасть в обстановку, где главной оценкой твоих достоинств становится не «балл» по какому-то предмету, а твои поступки, твое умение прийти на помощь человеку, поступиться чем-то своим ради другого, и привычное мнение о человеке может резко измениться. Кстати. отличник, о котором говорилось выше, к концу лета полностью «раскрылся».

– Как мы в нем ошиблись! – с огорчением призналась его учительница. И подобных примеров лето дало немало.

Ломка стереотипов для Алексеева не самоцель – путь к анализу. В лагере последнего образца он распределяет «трудных» по экипажам, казалось бы, вопреки логике: не равномерно, а сообразуясь с особой, заранее обдуманной системой. В одних экипажах «трудных» нет вовсе, другие целиком состоят из таких. Смешанные же экипажи тоже неодинаковы – процент каждой категории подростков варьируется. А потом целое лето наблюдений, оценок, опросов, и анализ, анализ...

Знаете, кто победил в итоге? Экипаж, где трудных» и «нормальных» было примерно поровну. А самое удивительное, на вопрос анкеты: «Как ты считаешь, есть ли в нашем лагере «трудные»?» – половина «нормальных» мальчиков и 40 процентов девочек ответили, что, по слухам, такие вроде бы есть, но сами они в этом не уверены. Соответственно 8 и 12 процентов твердо сказали «нет». И только 16 процентов мальчиков и 18 процентов девочек были уверены, что «трудные» в лагере есть.

К полному ералашу привел пункт анкеты, который предлагал указать экипаж, где больше всего «трудных», и назвать имена этих ребят. В ответах были экипажи, целиком состоявшие из «благополучных» ребят, в «трудные» попали парни, поведение которых ни у кого не вызывало нареканий...

Не хочу быть понятым так, будто опыт Сергея Алексеева я принимаю за единственно возможную форму. И в других районах Ленинграда делается немало для предупреждения правонарушений, совершаемых подростками. Просто мне кажется, что Алексеев опередил других, что его подход к проблеме более глубок, аналитичен, гибок. Он показывает, сколько еще неисчерпаемых резервов таит в себе «дворовая» педагогика.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.