Трамвайщики расходятся по домам в третьем часу, а многие остаются ночевать здесь же, в столовой: до выхода на линию остаётся мало времени.

В февральскую пургу я несусь домой со звоном в душе. Какая мечта! Ем сухую, холодную, синюю кашу из «шрапнели» (так называлась крупа из ячменя) и сажусь к своей лампе писать отчёт о собрании трамвайщиков:

«Ночь мечты».

Мою юношескую восторженность укрепляет атмосфера этого собрания. Изнурённым, голодным людям ничто не помешало собраться на лекцию после полуночи. С пытливой задумчивостью они слушали инженера. Идея электрификации открывала окно в будущее, над которым каждый по-своему ломал голову, являлась определённость, простая и вместе с тем великолепная своей широтой и научностью. План - это потом, позже. Пока было одно слово «электрификация», и несмотря на свой техницизм оно было поэтическим словом света, надежды, мечты.

Я пишу до утра. Мне страшно хочется поместить в мой газетный отчёт «голубые города», но они как-то полиняли. Не то... Ерунда. Инженер говорил конкретно. Районы сплошной электрификации всего хозяйства. Белый уголь... Я с гордостью излагаю чужие фразы, точно эти откровения открылись мне одному.

«Наш Толстой» просыпается.

- Колька, - жалостливо говорит он. - Ложись спать до десяти: ты серый, как бумага.

Я ему читаю свою статью. Он перелез с пола на мою кровать погреться и слушает ухмыляясь.

- Чему ты ухмыляешься? - злюсь я.

- Да как же... что я всегда говорю?

- Ты говоришь!... Ты как болван говоришь, что можешь сделаться Львом Толстым.

- Ничего не болван...

Он уже принят в университет и, по-видимому, со своим упрямством идёт неплохо.

... Герберт Уэллс написал книгу «Россия во мгле». Мне незачем теперь разбирать это публицистическое и высокоталантливое сочинение по одной простой причине, что ни одно из предсказаний Уэллса-публициста не сбылось. Так, например, английскому писателю думалось, если цитировать по памяти, что «в России скоро никого не останется, кроме деревенских мужиков, так как города перестанут существовать». А Ленин был нарисован чуть-чуть добродушно, чуть-чуть иронически в специальной главе этой книжки под названием «Кремлёвский мечтатель», ибо Ленин мечтал на русской равнине, плоской и замерзающей на зиму, построить мощную систему электрификации.

Не о том речь.

Я потом купил эту книжечку, развернул, стал читать и ахнул. Куда нам, мальчикам, без знаний и опыта было до знаменитого писателя, - а спор тот же. Вот беда! Миллион задачников... Где «они» их отпечатают? Книжка «Россия во мгле» предвещала России неминуемую катастрофу в тот самый момент, когда она писалась.

А ведь я в моей юности мечтал о «голубых городах» под прямым влиянием потрясающих фантазий Герберта Уэллса. Да, это так. Но в мире реальных вещей мои фантазии были пугливо-маленькими и, конечно, выходили из мещанства.

Но пятилетний план - не мечта.

Я хочу опять взглянуть на жизнь из собственного прошлого. Это нетрудно сделать, если память не окостенела. Но чем острее и явственнее я представляю свои юношеские понятия, тем больше не знаю, что мне делать с тем странным молодым человеком, оказавшимся в современности. Он вырос на мечте о неизвестном будущем, всегда прекрасном и очень далёком, а нынче уж так не мечтают. Сталинские пятилетние планы есть факт, совершающийся во времени. Где же тут неизвестное будущее? Всё более или менее точно известно. Достаточно немного поработать мозгами, чтобы те или иные цифры пятилетнего плана перевести в область жизненных представлений, связанных с твоей личной судьбой. Так, попросту говоря, меняются понятия поколения, и отцы упрекают детей за то, что дети уже и мечтают не так и ведут себя в жизни как-то смелее... Упрекают или, наоборот, радуются. Это уж зависит от самих отцов, но никак не от детей, которые являются детьми своей эпохи.

Война осложнила наш быт, и многое в нём, ранее доступное, представляется теперь иной раз мечтой.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.