Никто не хотел защищать

Мы согласны, сказали в райкоме комсомола. Но где взять тренеров, залы, борцовские ковры, куртки для самбистов? Кто будет вести административную работу, медицинское обслуживание? И еще — кто все будет оплачивать? «Я, — скромно сказал Бурлаков. — Точнее, все обеспечит сам клуб».

Так институтский преподаватель Бурлаков стал еще и директором самодеятельного клуба «Самбо-81», организованного на основе самоокупаемости. Было составлено положение о клубе и, естественно, согласовано с роно и райспорткомитетом. Но главное согласование происходило в райфинотделе. Там утвердили смету доходов и расходов, определили, что и как можно тратить, кому и какую платить зарплату, какой и кому вносить налог. Словом, финансисты сказали свое «добро», обещая, конечно же, контролировать клуб и проводить ревизии. Это они делали регулярно и ни разу за три года никаких претензий не имели. Ни разу!

Помните примерный расчет возможного месячного дохода частного тренера за работу с одной группой? Около 120 — 130 рублей. Тренерский совет «Самбо-81» установил несколько иные расценки оплаты. За группу тренеру платили только 50 рублей. Остальные деньги шли в общий котел, в общественную кассу клуба. Ими оплачивались аренда помещений ЖЭКам, приобретение спортинвентаря и оборудования, проведение соревнований, строительство раздевалок, душевых и, конечно, работа обслуживающего персонала. А это — директор, бухгалтер, секретарь-машинистка, врач, медсестра, уборщицы.

Понимаете, в чем была сила объединения группы частных тренеров перед тренерами-одиночками? Клуб поддерживали все районные организации, ему выделялись, пусть и за арендную плату, помещения, клуб обзавелся своим хозяйством, спортивной формой. Да и тренеров не смущало положение частника — работали-то в коллективе. А все они были дипломированными специалистами высокой квалификации, мастера спорта по борьбе, преподаватели вузов. Эта дополнительная работа для них не была «халтурой», как часто называют приработок. Работали все на совесть, чем и объясняются спортивные успехи воспитанников «Самбо-81». Дорожили местом. Клуб платил вдвое больше, чем ДСО или спортшкола.

По нынешним временам этот клуб был самым настоящим кооперативом. Какая была потребность среди населения Орехово-Борисова в подростковом спортивном клубе по месту жительства, говорят цифры: в первый год деятельности «Самбо-81» в нем занималось 500 мальчишек, во второй — 1000, в третий — 1300. Районные руководители спрашивали совет клуба: «А можете довести число занимающихся до пяти тысяч?»... «Можем». Этот рубеж намечалось достичь через два-три года. Тормозом была спортивная база. Борцовские ковры под открытым небом не уложишь, в школьном зале тоже — он нужен самой школе для уроков.

Вот рассказываю о клубе «Самбо-81» и чувствую, что мне скоро перестанут верить, — вырисовывается нечто образцово-показательное. А ведь я еще не упомянул, что в этот клуб принимали бесплатно ребят из малообеспеченных семей и по направлению инспекций по делам несовершеннолетних, что освобождались от платы борцы, выполнившие первый юношеский разряд, что клуб проводил массовые соревнования и спортивные праздники. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Клуб был действительно и образцовым, и показательным.

Судите сами, ну разве взялся бы его опыт пропагандировать Спорткомитет СССР, если бы «Самбо-81» не стал уникальным детским клубом по месту жительства. Про руководство Красногвардейского района и говорить нечего — оно было довольно работой клуба, снявшего хоть часть забот о подростках. Одним словом, друзей и покровителей «Самбо-81 » было не счесть. А если посчитать, сколько их осталось, когда клуб стали закрывать, когда он попал в беду, то оказалось, что ни одного! Никто не захотел защитить ни клуб, ни его директора Бурлакова.

Первая же ревизия Московского городского финуправления обнаружила грубейшие нарушения в финансовой деятельности клуба. Оказалось, что клуб не платил подоходный налог с тех средств, которые шли на покупку инвентаря, строительство раздевалок и душевых, на приобретение призов для победителей соревнований и тому подобное. Кто директор, он же распорядитель кредитов, главный нарушитель? Бурлаков? Взыскать с Бурлакова 21 тысячу 147 рублей 24 копейки!

Но позвольте, взывал к ревизорам, а затем и к Министерству финансов директор «Самбо-81». Ведь мы все делали с разрешения районных организаций, нас контролировало райфо, претензий к нам не было. А ему отвечали, что борцовские ковры, душевые, раздевалки, призы и атрибутика — это ваша собственность, вот и платите налог, который был утаен от казны. А что касается разрешений районных властей, то они, разрешения, недействительны.

А затем начались другие проверки. Кому, за что и по каким документам уплачено клубом, то есть директором Бурлаковым. Это был титанический труд ревизоров. Надо было найти сотни мальчиков, которым вручались рублевые призы за победы в турнирах, чтобы удостовериться, что акты о списании призов соответствуют действительности. Разыскать слесарей-водопроводчиков, плиточников, отделывавших душевые, и проверить, они ли получали деньги за работу и сколько. Нужно было также проверить сотни товарных чеков. Ведь клуб покупал множество инвентаря и оборудования, покупал за наличные в обычных магазинах.

Всего за три года через руки Бурлакова, как директора, прошло около 140 тысяч рублей. И к ним, к рукам, как оказалось после трехмесячной проверки, не прилипло ни копейки!

Клуб «Самбо-81» был распущен, так как организация, объединение лиц, занимающихся частной деятельностью, просто-напросто запрещена. Нет, пожалуйста, каждый тренер, зарегистрированный в райфо, занимайся частной практикой, бери по 5 рублей с ученика и работай с группами. Но только в одиночку! Создавать же клуб нельзя!

Да, кстати, как бы невзначай вспомнили ревизоры и их начальники в Мосгорфинуправлении после того, как проверка подтвердила честность директора; а кто был инициатором объединения частных лиц в клуб? Бурлаков? Привлечь Бурлакова к уголовной ответственности за частнопредпринимательскую деятельность! Его протесты: «Да ведь все с разрешения районных властей, под их контролем, посмотрите, какое доброе дело мы делали», — остались без внимания. Уголовное дело возбудила районная прокуратура, которая все прекрасно знала о «Самбо-81».

А 21 тысячу с лишком надо было выплачивать. Бывший директор куда только не обращался: я передам на баланс ЖЭКов все оборудование спортзалов, которое является моей личной собственностью, тогда мне уменьшат налог на сумму стоимости этого чертова оборудования. Но, увы, никто не хотел помочь Бурлакову. ЖЭКи не брали ничего на баланс, потому что надо было предъявить товарные чеки на покупки. А чеки были приобщены к уголовному делу. А время шло. И только когда Бурлаков выплатил налог, районные организации решились-таки (странное совпадение) взять на баланс борцовские ковры, всякое другое оборудование, но не сделали этого — не было товарных чеков, которые прокуратура так и не вернула Бурлакову.

А под занавес этой невеселой истории стоит процитировать еще один документ:

«...уголовное дело в отношении Бурлакова Юрия Семеновича, возбужденное прокуратурой, следственным отделом Красногвардейского РУВД г. Москвы, прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. В ходе следствия обвинение Бурлакову Ю. С. не предъявлялось».

— Вот видишь, — сказал мне Бурлаков, показывая письмо из прокуратуры. — Справедливость восторжествовала! Можно все начинать сначала.

Он радовался, как погорелец, найдя на пепелище тлеющий уголек, из которого можно было раздуть огонь, развести костер и обогреться. И обогреть других. Жизнь продолжается, жизнь прекрасна!

Оптимизм — врожденное качество души. Оптимисты, как и чудаки, украшают мир. Экс-директор бывшего клуба «Самбо-81» не озлобился, не разуверился, пережив серьезные неприятности. Собирается Бурлаков вновь создать подростковую спортивную школу борьбы для ребят в своем Орехово-Борисове.

Ждет не дождется, когда утвердят правовые инструкции для спортивных кооперативов. Все вроде бы разрешено законом «Об индивидуальной трудовой деятельности», а райисполком пока тянет, ссылается на то, что не пришли какие-то бумаги сверху. Дуют на воду, помня, как обожглись на молоке.