В доме на зеленой алма-атинской улице пьют вечером чай по-казахски – крепкая заварка с молоком – два поседевших друга. Этим русским солдатам выпало 43 года назад первыми встретить фашистского врага. Сейчас оба научные работники… Но вечным напоминанием об огненных днях поскрипывает у каждого протез. Хозяин спрашивает:

– Сколько же у тебя вышло фронтовой службы, Саша?

– Ровно один месяц, – говорит товарищ, – не считая суток, что в том леске у Волховстроя на ничейной с раной пролежал...

Хозяин смотрит в окно на почерневшие горы:

– А я воевал всего один день...

Да, на боевом счету кавалера ордена Отечественной войны Владимира Ивановича Фурсова – один неполный летний день войны. Это было 22 июня 1941 года. В Брестской крепости.

После ухода друга профессор, доктор биологических наук кавалер ордена Ленина В. И. Фурсов в заснувшей квартире займется лекциями на завтра. Он заведует кафедой охраны окружающей среды Казахского государственного университета. Посидит-посидит, отложит бумаги. Глянет в сторону ночных хребтов. Все говорит о том, что утром будет хорошая погода...Таким же лучезарным, напоенным запахом листвы должен, мог быть и тот брестский рассвет.

А день померк. И сержант-минометчик срочной службы Фурсов, мечтавший изучать жизнь птиц, окажется в рукопашной один на один против рослого немецкого офицера. И собьет его, вооруженного автоматом и кинжалом, на землю, сжав мертвой хваткой горло. Чтобы дети и женщины смогли спастись, сержант зашагает в атаку к вокзалу под командой иссиня-бледного капитана со срезанной начисто осколком снаряда рукой. По пшеничному полю брестцы пойдут дальше в бессмертие, чтобы перекрыть шоссе на столицу. Команду примет полковник в новенькой форме, надетой по случаю воскресенья, а оказалось – в свой смертный час. Они будут бить, экономя патроны, по педантично атакующим солдатам из дивизии «Мертвая голова». А когда немецкая пушка развернется и начнет уничтожать толпы беженцев у дороги, сержант подберется с товарищами к орудию и заколет штыком в грудь наводчика... Танковый выстрел собьет сержанта в хлебные колосья, происхождению которых через десятилетия он посвятит свою докторскую диссертацию.

Но до нее будут еще трудные и горькие долгие годы. Годы за немецкой колючей проволокой. В лагере Белая Подляска, где ему отнимут раненую ногу. В лагере Заместье, где врач-эсэсовец, экспериментируя, смертоносно вводил воздух шприцем в вены заключенным. В Сувалках, где после расправы над двумя предателями Фурсов стоял, слушая, как падают на горячий плац из подпирающей его шеренги товарищи. В Торно, когда пытался совершить побег....

Не раз Владимир Иванович уже после войны приезжал в свою крепость. Вытирал слезы у ивы, заслонившей его от одного из многих когда-то предназначенных ему снарядов. Шел, обливаясь потом, на костылях в долгом шествии ветеранов по цитадели. И на сочувствие писателя С. С. Смирнова: «Не устал?» – сказал: «Если нужно, я бы трижды прошел снова этот путь».

Приникшим к брестским руинам его запечатлятна широко известной теперь фотографии «Проклятье войне», которую на Всемирном конгрессе за всеобщее разоружение и мир вручат Рокуэллу Кенту. Мужественный художник тут же, в Кремлевском Дворце съездов, взволнованно напишет благодарные слова солдату. И Фурсову важно будет получить пламенное письмо американца.

Не случайно дрогнет сердце. Вспомнит, как на прорыве к освободителям с красными звездами вынес его из-под пуль охранников английский офицер из соседнего барака. Мучает ли англичанина-фронтовика, соотечественника оккупантов Фолклендов, как и Фурсова, памятливая душевная боль на рассвете, коли тот жив?.. Скоро тихое утро над Алма-Атой.

Не удалось Владимиру Ивановичу после разговора с другом уснуть. Перед началом нового дня дорого ощутить: они каждым днем, всей жизнью утвердили все могущество Отечества.

Не так давно В. И. Фурсов получил письмо из Винницы от другого солдата Бреста – В. Д. Базилевича. Выяснилось, что, захваченные в плен раненными, они рядом были в бреду в лагерном лазарете.

Адресат вложил в конверт свои самодельные стихи, посвященные тому, военному, рассвету:

…Подай мне руку,

раненый товарищ,

К винтовкам нашим

Вместе доползем…

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.