«И с песнею в стрелковые пойдем кружки»...

В годы становления молодой Советской республики знали толк в этом виде спорта, замечательному энтузиазму той эпохи пришлась по вкусу стрельба. Стрельбищ тогда не хватало, и, скажем, москвичи могли потренироваться только в Мытищах. С транспортом было непросто, и часто шагали туда пешком, а это что-то около 30 километров. Каким терпением, целеустремленностью обладали стрелки!

А с каким размахом проводились всевозможные снайперские турниры, с какой гордостью молодые люди носили значок «Ворошиловский стрелок»! Кстати сказать, в 1935 году довольно высокие нормативы выполнили два миллиона человек: показатель, и для нынешних времен удивительный. Во время Великой Отечественной войны многие спортсмены стали снайперами, и среди них два будущих чемпиона мира – Юрий Никандров и Борис Переберин.

Авторитет советского стрелкового спорта на мировой арене неизменно высок. Наши снайперы выступают лидерами международных турниров любого ранга. Еще до войны спортемены Осавиахима дважды выиграли заочные турниры у команды известного Портсмутского клуба, а динамовцы – у Нью-Орлеанского. Молодой Вадим Синявский вел радиорепортажи, описаниям этих турниров отводили газетные полосы. Но за рубежом только кисло улыбались: заочный турнир – это, мол, не очень серьезно. И тогда Борис Андреев и Владимир Федоров отправились в Абердин и на чемпионате Великобритании сообща завоевали 20 призовых мест. Так что уже тогда – в пору становления нашего спорта – в стрельбе мы начали выходить вперед. На Олимпийских играх 1952 года это было доказано всему миру: Анатолий Богданов стал чемпионом, Борис Андреев завоевал серебряную и бронзовую медали, Лев Вайнштейн – бронзовую. И все вместе это дало сборной СССР пулевой стрельбе первое общекомандное место.

Таким был олимпийский дебют. Ну, а в дальнейшем успех развили Василий Борисов, Виктор Шамбуркин, Алексей Гущин, Григорий Косых, Яков Железняк. Свежи в памяти и события московского олимпийского турнира, где первым чемпионом стал Александр Мелентьев, еще две медали завоевали Виктор Власов и Александр Газов.

Любой вид спорта накладывает печать на характер человека. Если же сделать попытку вывести некий «средний», то есть наиболее типичный характер снайпера, исследователь, боюсь, окажется в замешательстве. Скажем, Анатолий Богданов любит побалагурить, а Григорий Косых – помолчать и послушать. О Якове Железняке можно сказать, что он истинный одессит: улыбка во весь рот, шуточки и всевозможные розыгрыши. Александр Мелентьев – натура азартная и задиристая, быть может, даже агрессивная, в хорошем разумеется смысле.

И все-таки он существует, этот «средний» характер стрелка. Но, как и многое в этом виде спорта, затаен и проявляется только в ситуациях стрессовых – соревновательных. Стержень этого характера – способность снайперов уйти в себя, сосредоточиться. И вот вспоминается в это в связи…

Мой давний и хороший знакомый журналист Владимир Пашинин, человек геройской биографии (был разведчиком на Северном фронте), рассказал как его однажды несказанно удивил Анатолий Богданов. Случилось это на Олимпийских играх в Мельбурне... где Пашинин представлял газету «Советский спорт». Он дружил с Богдановым и за несколько минут до состязания подошел к стрелку, что-то спросил, тот что-то ответил. Началось состязание, оно было невероятно сложным для Богданова, поскольку за день до начала турнира его попросили в интересах команды выступить не в произвольном, а в малокалиберном стандарте, к которому он не готовился. Но все завершилось благополучно: советский снайпер завоевал свою вторую золотую олимпийскую медаль. Этот общительнейший человек на любых соревнованиях становился всеобщим любимцем, вот и на стрельбище Вильямстаун его окружила толпа, потом чемпиона повезли на пресс-конференцию, и Пашинин решил поздравить своего товарища позже. Вечером они встретились в олимпийской деревне. А в глазах у Богданова укор, говорит: «Почему ты не приехал на стрельбище, а еще друг называется!» Журналист опешил, уверяет, что он был на турнире. И тут его осенило, он понял причину недоразумения. Богданов действительно его «не видел». Да, он смотрел на друга, беседовал, но сам-то был уже в другом мире; в те минуты все у Богданова было подчинено предстоящему состязанию. Остальное для него просто не существовало.

Нечто подобное рассказывают и об Александре Мелентьеве. Как-то оружейник стрелков-динамовцев из Фрунзе принес в тир диковинный дуэльный пистолет фирмы Лепаж. Зарядил его, выстрелил – эффект потрясающий. Старое оружие прогрохотало, точно артиллерийский ствол, дым окутал помещение тира, и все – кто с испуганным лицом, кто со смехом – бросились к оружейнику рассматривать пистолет.

А когда успокоились, то увидели, что Мелентьев как стоял на своем месте, так и стоит: сосредоточенно целится в мишень. Выполнил серию, аккуратно положил оружие на столик, обернулся. Удивленно спросил: «Что случилось, откуда столько дыма?» Типичное психологическое состояние стрелка.

Или еще история, правда, несколько иного плана, хотя в принципе опять же характеризующая поразительную способность стрелков мобилизовываться. Об этом мне поведал специалист, ничего общего не имеющий со спортом. Он занимался исследованием колебаний человеческого тела. На специальную платформу поднимались разные по возрасту, весу и профессиям люди, а датчик фиксировал колебания – степень, амплитуду, фазы и т. д. И вдруг стрелка датчика не шелохнулась. Что такое? Проверили аппаратуру – все нормально. Но когда этот же молодой человек снова поднялся на платформу, стрелка осталась неподвижной. Пригласили следующего испытуемого – стрелка запрыгала. Стали выяснять, что и как, и оказалось, что молодой человек давно и небезуспешно занимается стрелковым спортом. Эти тренировки и позволили ему «твердо» стоять на платформе. Но не менее удивительное случилось потом. Когда стрелку предложили вообразить: ну, представьте, что вы, например, стоите у телефонной будки и думаете о предстоящей встрече, – датчик немедленно показал колебания. В эту минуту снайпер легко и естественно выключился из игры, поначалу же испытание на платформе у него связывалось с соревновательной ситуацией.

Бывалые стрелки обладают способностью виртуозно владеть своими мышцами, эмоциями и волевыми усилиями. Да, они не падают, подобно бегунам-стайерам, от физической усталости, и травм у них практически не бывает. Правда, однажды в раздевалке я увидел плечо Юрия Цуранова, неоднократного чемпиона мира по стендовой стрельбе. По плечу разлилась ровная такая, насыщенная синева. Это от отдачи приклада, след трехсот (!) ежедневных тренировочных выстрелов.

Зато психологическую нагрузку они выдерживают огромную. Взять хотя бы стрельбу из малокалиберной винтовки, стандарт 3x40. Каждый из этих 120 выстрелов – своего рода старт. Перед каждым надо произвести новый расчет и сделать какие-то поправки – подул, скажем, ветер, и надо мобилизовать свое внимание и точно, без отклонений выполнить определенные движения.

Они сгорают дотла внутри, теряют в весе до 4 – 5 килограммов. Не от мышечных усилий. Это нервы. Бывалые люди признавались, что после особенно трудного турнира им нужна неделя, чтобы прийти в себя. И все эти дни они словно в сомнамбулическом состоянии, плохо спят: их еще держит напряжение недавнего турнира.

Все в этом виде спорта имеет значение. Как в ювелирном деле. Скажем, одежда. Жара стоит, а стрелок натягивает шерстяную фуфайку, и тяжелые ботинки, и кожаную куртку, и теплую рукавицу. Это для того, чтобы погасить удары пульса. Кстати сказать, и тянут они спусковой крючок (курком, как они считают, его называют только дилетанты) мягко, словно кошка лапкой сметану, и непременно задержав дыхание. Все это и называется правильной обработкой выстрела – наипервейшая в их деле наука.

У них столько специфичных сложностей, что раньше молва одаривала стрелков чуть ли не сверхъестественными качествами: такое всегда бывает, когда мы сталкиваемся с чем-то непонятным, а точный выстрел да еще с огромного расстояния действительно таит в себе нечто загадочное. Разумеется, для неискушенных.

Одно из заблуждений было связано с якобы невероятной зоркостью снайперов. Суждение это бытовало и у нас и стало причиной того, что в один прекрасный день группу сильнейших стрелков записали на исследование к знаменитому академику Филатову. Он осмотрел одного спортсмена, другого, потом улыбнулся, сказал:

– У кого-то глаза голубые, у кого-то серые... А больше ничего особенного.

Конечно же, очень хорошо иметь орлиное зрение, не для стрельбы, а вообще в жизни. Но если новичок, скажем, страдает близорукостью, то никакой беды в этом нет. Олимпийские чемпионы Мелентьев и Власов носят очки.

Совсем другое дело, если юноша не обладает терпением и выдержкой, это уже серьезнейший минус. В сущности, нервы все и решают на состязаниях по стрельбе. Они нужны и на тренировках. Тут надо уподобиться пианисту, который часами играет монотонные гаммы. Один стрелок рассказывал мне, что эти внешне спокойные, а на самом деле невероятно трудные тренировки иной раз так выводили его из себя, что он был готов вскочить и с проклятиями зашвырнуть винтовку куда-нибудь в кусты. И всякий раз он гасил внутренние вспышки, брал себя в руки. Мало того, стал вносить в режим дополнительные нагрузки. После стрельбы заставлял себя час-другой постоять или полежать в абсолютно неподвижной позе, чтобы закалить волю и добиться статичности. Мышцы его затекали, мучительно болели, но со временем он заметил, что эти ощущения появляются все позже и становятся менее болезненными.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.