– То здесь, – коротко объяснила Пискуненко и вдруг без всякого перехода часто заморгала от слез.
– Не уходи! – зашептала она, схватив Петрова за локоть. – Ну, не сейчас! Ну, через полчаса! Ты мне очень нужен! Один только танец! Потанцуй со мной, а? Один только танец, и я тебя отпущу! Мне это очень нужно!
Петров попятился, растерявшись, попробовал высвободить локоть, не смог.
– Да что ты, Люська, да ну тебя... – забормотал он. – Ну, не могу я, что ты, ей-богу... После того, что я там наговорил...
– А зачем ты наговорил, зачем? – давясь слезами, шептала Люська. – Просила я тебя, просила?
– Нет, – тупо сказал Петров и задумался. – Нет, не просила, это моя самодеятельность...
– Ну вот, ну вот... Не уходи, пожалуйста... Только один танец, прошу тебя! Больше у меня такого случая не будет, пойми меня, Петров, миленький! Один танец – и уйдешь!
– А ты... останешься? – спросил Петров.
– А я останусь! Я не буду больше к тебе приставать, Петров, миленький, пожалуйста!
– Да глупо же, пойми! Бессмысленно! Неужели из-за белобрысого?
– Пусть глупо, пусть бессмысленно! Прошу тебя, Петров, будь добренький!
Пискуненко плакала, цепляясь за Петрова, обнимала его, тыкалась ему в щеку мокрым лицом, и наконец он сдался.
– Ну, ладно, – хмуро сказал он. – Иди умойся.
С коротким всхлипом Пискуненко исчезла за дверью ванной. Петров обтер лицо ладонью, достал сигарету и, прислонившись к косяку, оглянулся: не видел ли кто?
В конце коридора, перебросив через плечо полотенце, стоял голый по пояс Илья Ильич. Бесшумно ступая босыми ногами, он молча прошел мимо Петрова, дернул за ручку дверь ванной, хмыкнул.
– Мешаем спать? – любезно спросил Петров.
Илья Ильич внимательно посмотрел на него, не спеша с ответом. Потом проговорил:
– Природой всякое бесстыдство ограничено, любое бесстыдство, любой разврат сами себя изживают. Одна только подлость человеческая под это правило не подходит. Она себя не изживает: она себя плодит.
– Вы старый человек, – тихо сказал Петров. – Не стыдно вам счеты сводить с молодой девчонкой?
– А если она в мой дом змеей прокралась? – понизив голос, сказал Илья Ильич. – Если она вокруг дочери моей обвилась? Если она соки из дочери моей сосет, если на жениха ее свой глаз положила? Это не подлость ли, не знающая границ?
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
