Некоторые выводы из двух историй

— Значит, так,— начинает Дима,— с завтрашнего дня ты идешь в школу, а колонию я беру на себя.

Подумав, Володька согласно кивает. Он и сам сейчас верит, что будет ходить в школу. Лишь бы только не колония.

А вечером Володьку колотила мать. При всех, на школьном дворе. Зашла с работы и поколотила. Потому что, хоть Володька и был в школе, но на уроках его не видели. Портфель лежал в парте, а он носился по коридорам.

Больше Володька в школу не ходил. И надолго исчез из дому.

Дима шел к Володькиной матери, и в нем кипела грозная, осуждающая речь. А пришел — и разговор не получился.

Она согласна, пусть лишат ее родительских прав: ей все равно. Она согласна, пусть посадят Володьку: «По крайней мере, хоть отдохну».

А в глазах слезы.

Дима растерялся, так и не нашел, что ответить.

Ты можешь всем сердцем хотеть, очень хотеть, но это еще не значит, что ты можешь сделать то, что хочешь. Поэтому лежи, и думай, и не спи ночами. Тебе бы с лихвой хватило одного Володьки, но у тебя еще и Юрка, с которым на первый взгляд вроде бы проще. Но только на первый взгляд.

Трудно сказать, что связывает этих двух мальчишек. Юрке — четырнадцать, и он неплохо «крутит» на лыжах с любой, самой сложной горы: второй разряд для шестиклассника — это не так уж мало! Тринадцатилетний Володька к спорту равнодушен, как равнодушен вообще ко всему, кроме кино. В кино он может сидеть весь день. Володьку мать бьет и денег на кино не дает. Юру дома не трогают и денег дают даже больше, чем нужно... Разные ребята, но крепко связывает их одно: стойкая нелюбовь к школе. Как же ее перебороть? Чем привлечь паренька?

...Слет туристов в подмосковном лесу. Дима крепко на него надеялся. Так хотелось, чтобы его друзья понравились Юрке, и они ему действительно понравились. И на обратном пути в вагоне, где было столько песен и столько охрипших от ветра голосов, он видел, как блестели Юркины глаза, и как он шевелил губами, пытаясь поймать слова незнакомых песен. И казалось, что Юрка уже меняется, что все теперь пойдет, как по маслу. Но на следующий день, набрав номер Юркиного телефона и спросив, что нового в школе, Дима вдруг услышал:

— А я сегодня в школу не ходил. Понимаешь, Дима, ноги у меня болят сегодня.

И шеф тихо повесил трубку. И сел. Вчера ведь так «железно» договорились.

Да, ты можешь в два раза напряженней думать и в три раза дольше сидеть на чердаках, поджидая ребят, все равно у тебя ничего не выйдет, потому что совсем ты не Макаренко. И Юрка с Володькой — твои невыполненные комсомольские поручения.

Есть такая установка — переростков в школе не держать. Правильная вообще-то установка. Переростки нехорошо влияют на других ребят. Только здорово бьет она по твоему подшефному Володьке. Четвертый год в третьем классе его держать никто не станет. Он и сейчас ведь только числится за третьим, а в школе чаще, чем он, бывает его мать. На работу его не устроишь: мал. Значит, выход один — колония? Но что такое колония, Дима представляет. Лучше все-таки туда не попадать: неизвестно еще, с кем он там встретится и за кем пойдет.

Мы все любим делать с размахом, мы часто увлекаемся широтой. И это хорошо. Но одного этого все-таки мало. Особенно если речь идет о воспитании.

Дружным взмахом рук комсомольские комитеты утверждают кандидатов в индивидуальные шефы. В райкомах получают списки и оперативно закрепляют комсомольцев за «трудными» детьми. Радуются комсомольские секретари. Все идет к тому, что индивидуальным шефством скоро будет охвачен каждый паренек, стоящий на учете в детской комнате милиции. По дворам ходят комсомольцы, записывают отзывы соседей, беседуют с детьми. Потом сдают докладные в райком. А дальше? А дальше каждый шеф предоставлен самому себе. Одни, как Беседин, мучительно ищут. Иногда находят, иногда нет. Другие отступают: «Не получается».

А ведь у комсомольцев есть огромное преимущество перед шефами преклонных лет. Молодость и неутомимость. С подшефными их сближает одно немаловажное обстоятельство — возраст. Но и беда их все в том же — в возрасте, в недостатке знаний или опыта, который может иногда заменить знания. Вот в этом-то и нужно помочь индивидуальным шефам: научить, передать опыт.

Это не простая задача. Речь идет ни больше, ни меньше, как о «педагогическом всеобуче» для шефов. Нужны не временные, случайные консультации, а постоянно действующая учебная сеть при райкомах комсомола. Мало ли в каждом районе учителей-комсомольцев, которым можно поручить вести такие занятия!

Нужно, просто необходимо, решить этот вопрос. Потому что Володька, несмотря на все усилия Димы Беседина, продолжает ночевать на чердаке. А это может плохо кончиться, очень плохо. И для самого Володьки, и для окружающих, и для всего нашего общества.