Обедал и седой конь: моя жена подбирала с земли дубовые листья и подавала коню. Конь не жевал – нечем было, а просто глотал, не сводя серых глаз из-под очков с белокопытого красавца. Потом, будто что надумал, опустил голову к земле, покрытой листвой, и пошел к нашим дымившимся коням. Задняя нога его волочилась и оставляла на листве инистый след. Конь приковылял к белокопытому красавцу и долго рассматривал его печальными глазами. Удивленные кони оставили сено и, в свою очередь, уставились на Сивка. Сивко и их окинул медленным взором.

Кажется, мне послышался такой разговор:

«Кто ты такой?»

Сивко молчал. Кони переглянулись; серый жеребец в яблоках будто бы проговорил:

«Ты что, забыл в лесу язык или, может, ты вообще никогда не говорил?»

Некоторые кони заржали.

«Давай, Уран, с ним по-немецки!»

Уран имел, как говорили, высшее образование, правда, незаконченное: снимался во многих фильмах, главных ролей ему не поручали еще, но все же...

«Шпрехен зи дойч? – спросил Уран, махнув дважды хвостом. – Инглиш?»

Сивко молчал, хотя говорить умел, знал и немецкий, он сидел в его печенках, но его рот был беззуб, и он не хотел выглядеть смешным..

Он еще раз внимательно посмотрел на белокопытого красавца, оглянулся на мою жену и поволок ногу к ней – глотать листья.

«Чудак!» – сказала молодая кобыла, запуская жадные губы в сено.

Я спросил Ивана:

— Вы случайно не знаете, что это за конь?

— Какой? Седой? Был когда-то конь. Всю войну партизанил с нами, а теперь такой старый стал, что и волки не едят. Правда, несколько лет тому назад, когда круто было с хлебом и мясом, хотел председатель на колбасу его пустить. Пошел я к председателю и говорю: пустите на колбасу – не будет добра ни вам, ни вашим детям, потому как если бы не этот конь, кто знает, что б еще было. Знаете, сколько раз он нас выручал... Раненых спасал, привозил патроны... Ну, оставили его. С той поры он и перешел жить в лес. Еще аист-калека приблудился, вот и доживают вдвоем... На зимку, правда, я их забираю к себе – жалка как-никак...

Повторили съемку еще и еще. Дубы почернели от дыма, и изорванная взрывами земля стала походить на ту, какой она была много лет назад, в том партизанском бою. Так сказал Иван.

Все были утомлены и счастливы: битва снята.

И тут пошел снег. Пока грузили машины, пока все переодевались, снег прикрыл собой изорванную землю, будто здесь ничего и не было.

Я подошел к ясене, подал ей руку. Холодная ее щека уже пахла молоком.

Сивко, совсем забеленный снегом, казался еще седее, а аист снова трясся подле него от холода.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.