Натурщица

- Это все, что вы нарисовали? - вдруг неуверенно, со странной теплотой в голосе спросила Ютта и указала на таитянку. - Или у вас есть и другие картины?

Юргенс резко обернулся и, сжав кулаки, сунул их в карманы грязного халата.

- Поймите меня, - сказал он спокойно, - поймите меня правильно. Я хочу быть не маляром, а художником. То, что здесь намалевано, - не искусство. Это халтура. Но государство, в котором мы с вами живем, заставляет меня заниматься халтурой, иначе я подохну с голода. Оно заставляет делать веши, от которых меня самого воротит. Думайте, что хотите, но, если я нарисую вас для ами, я буду сам себе противен.

Девушка смущенно опустила глаза. Все выходило совсем иначе, чем она ожидала.

- Быть может, это вам больше понравится... - Художник вытащил из - за мольберта полотно и развернул его. Это была мрачная картина, изображавшая оборванную крестьянку с ребенком на руках; крестьянка стояла на развороченной пашне, угрожая кому - то кулаком, а над ее головой стремительно проносилась цепочка серебристых самолетов.

- Ужасно, - сказала девушка. Когда художник показал ей картину, на которой был изображен инвалид на костылях, бредущий по опустошенному полю к разбитой церкви, она тихо спросила:

- Вы были на войне?

- Да.

- Понимаю. Вам хочется рисовать то, что подсказывает сердце. А приходится...

- ...лгать самому себе, - закончил Юргенс ее фразу. - Для того, чтобы нарисовать правду, я сначала должен лгать. Я должен ложью заработать себе на хлеб. Пока я буду есть этот хлеб н рисовать правду, люди в «Таити» будут любоваться моей ложью. Она им придется по вкусу, потому что это красивая, сладкая ложь. Поверите ли, что сегодня легче просить милостыню, чем быть художником?

Девушка ответила не сразу. Когда Юргенс засунул картину за мольберт, она сказала:

- Я хочу учиться. Иногда бывает тяжело. В такие минуты мне кажется, что легче мыть лестницы, чем учиться. Но я не сдаюсь...

Юргенс стоял перед девушкой, но не смотрел на нее. Он, прищурившись, глядел в окно на светящуюся рекламу кока - кола и цедил слово за словом:

- Нет, нельзя сдаваться... Ведь они только этого и хотят. Они хотят, чтобы мы мыли лестницы. Все мы. Вот что они хотят. Но этого не будет!

Прошло много времени, пока девушка собралась домой. Юргенс проводил ее к выходу.

- Я приду послезавтра, - сказала она.

Он молча кивнул головой и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. И только тут спохватился, что даже не спросил ее имени.

«Если она не придет, я разыщу ее, - подумал Юргенс. - Я найду ее, даже если мне придется перевернуть вверх дном весь Франкфурт».

Поднявшись в студию, он убрал таитянский пейзаж, укрепил на мольберте лист бумаги и по памяти стал набрасывать лицо девушки. «Она обрадуется, - думал он, - когда увидит, что я нарисовал ее, не глядя на натуру».

Уже смеркалось, когда в студии раздался второй за этот день звонок. Но теперь он не удивил художника. Юргенс ждал этого высокого, широкоплечего посетителя в поношенном костюме.