Вчера, когда возвращалась с работы, усталая, с полными сумками в руках, встретила в метро Немеровского. Меня точно обожгло. Толпа медленно, точно вода в воронку, вливалась в русло эскалатора. Протискиваясь вперед, я стремилась скорее достичь лестницы, чтобы Немеровский, если и узнал меня, не смог догнать. Шагнув на ступеньку, пыталась идти вверх, но это было трудно, лестница была заполнена людьми. Я расталкивала стоящих слева, которым хоть и твердят по радио и на плакатах, что слева не стоять и тростей на ступеньки не ставить, продолжают себе стоять как ни в чем не бывало, хоть и без тростей. Но Немеровский, который пролезет куда угодно, догнал меня.
- Здравствуйте; здравствуйте! Как, вы? Где вы? Замужем? Дети есть? Защитились?
(Я и не думаю защищаться, мне некогда, у меня муж, маленький Валерка).
- Да, немало, немало лет прошло с тех пор, как мы с вами работали! - сказал Немеровский. - Вы помните?
- А вы? - спросила я. - Вы помните?
Судя по ангельскому, безмятежному липу Немеровского, он ничего не помнил, забыл начисто. Умение забывать - особое искусство подобных людей.
- Идемте ко мне работать! - неожиданно предложил Немеровский. - Вы сколько получаете? У нас легко публиковаться. Диссертацию я вам обеспечу, ВАК тоже в моих руках...
... Помню ли я? Это была моя самая первая работа в жизни, такое не забывается, даже если проходит гладко. Помню нашу древнюю, тихоходную, журчащую, шумящую, лязгающую печатающим устройством машину (теперь таких ЭВМ даже в школу не передают). Когда я впервые вошла в зал, увидела беспорядочное суетливое мерцание бесчисленного количества оранжевых огоньков, я была потрясена, покорена. Мы, трое студенток - вечерниц, пришли наниматься на работу, нас послали для переговоров к непосредственной нашей начальнице Валерии Густавовне. Валерия устроила нам строгий экзамен, давала задачи, проверяла сообразительность, отнеслась к нам так придирчиво, словно брала на старших научных, а шли мы всего лишь лаборантами. Но осталась довольной, приняла. Немеровский, начальник отдела, тряс нам руки, желал успехов. И мы стали работать. Работая, успели окончить университет, нас перевели на должность математиков - программистов. Я работала то лучше, то хуже, но никто не знал, как я плакала по ночам, если задача не получалась, и как счастлива была, когда все шло гладко. А уж если похвалят, скажут, что выбрала изящное решение, тут счастью не было границ. Кто похвалит? Конечно, не Немеровский, он и не понимал толком в математике (неизвестно вообще, в чем он понимал). Оценивала нас Валерия Густавовна. Валерия - администратор никакой. Нервная, дерганная, взбалмошная. Встанет утром с левой ноги, и все ей плохо, лучше не попадайся под руку. У нее, говорили, дома разные сложности: муж больной, сын тоже не в порядке. Нам, девчонкам, было любопытно увидеть ее мужа. Трудно было представить Валерию в роли жены, мы вообще не видели в ней женщину.4 Валерия была не просто некрасива, она была уродлива - какой - то Квазимодо в юбке. Грубые черты лица, нависшие веки, толстые губы. Где - то у Чехова сказано, что у героини был тяжелый подбородок, точно она заложила в рот булыжник. У Валерии булыжник был спрятан под верхней губой. Мы к ней привыкли, к нашей Валерии, но всякий вновь вошедший поражался ее некрасивостью. Поражался лишь в первый момент, но потом он подсаживался к ее столу со своей задачей и сразу забывал обо всем, кроме дела, потому что Валерия мгновенно схватывала не только математическую, но и инженерную суть задачи, она умела в потоке слов уловить главное, она вводила задачу в железное русло логических связей и тут же предлагала варианты оптимальных решений.
Помню, пришли с расчетом какой - то фермы - конструкции величиной с дом. Валерия ткнула пальцем в чертеж и сказала: «Этих балок не надо». Инженер, тонко улыбнувшись, заметил, что он пришел сюда не за тем, чтобы ему выбрасывали балки из конструкции (в этом он, слава богу, и сам разбирается), но лишь за математикой, которая ему необходима для технического отчета и для статьи.
- Этих балок не надо, - повторила Валерия, которая в жизни своей не видела ни одной фермы и о балках имела самое смутное представление.
- Почему же? - спросил инженер со снисходительной улыбкой. - Это ваша фантазия?
- Так получается, - ответила Валерия. Она сама принялась за эту задачу, три дня ни с кем не разговаривала, до позднего вечера отлаживала программу, и когда наконец машина с железным стуком, мерным, как шаги командора, выдала ленту со столбцами цифр, Валерия, проглядев результаты, впервые успокоилась. Она была права: в отмеченных ею балках силы равнялись нулю, балки «не работали». Через пару дней явился инженер.
- Ну, как наши дела? Хоть одну балку вы нам оставили? Для разнообразия.
Валерия рассеянно посмотрела на него. «Мне некогда, - сказала. - Ваши расчеты на полке».
Инженер развернул ленты, смотрел, смотрел, удивлялся, качал головой, потом куда - то исчез на три дня. А когда вернулся, сказал:
- Как это ни смешно, вы оказались правы.
- Вы о чем? - спросила Валерия. - Ах, о ферме?! Ну, это же элементарно. И беспечно махнула рукой. Валерия мыслила математическими категориями. Обычный человек может наглядно представить себе двухмерное, трехмерное пространство. Четырехмерное - это уже абстракция. Валерия, казалось, свободно ориентировалась в десятимерном пространстве. Она влезала с головой в математические выкладки, но выкладки никогда не были самоцелью. Вычисляя, она всегда спешила, нервничала, ее влекло вперед, ей хотелось узнать, чем все это кончится, хотя конец она всегда интуитивно представляла. Она напоминала исследователя пещер, который движется в темноте по сталактитовым лабиринтам, сгорая от любопытства, что он увидит там, впереди, когда наконец выйдет на белый свет. Валерия научила нас любить сам процесс исследования, но никогда при этом не забывать о конечной цели. Пусть не обижается на меня мой муж, но для меня работа все - таки самое главное в жизни, хотя считается, что главное - это семья (я не говорю, конечно, о периоде, когда я носила и родила Валерку). У Ларисы и Татьяны ощущения те же, хотя им проще, они несемейные, и только любовью к работе они обязаны своему относительному душевному равновесию.
Валерия была для нас абсолютным авторитетом в работе, вне работы мы ее не воспринимали. Однако вспоминаю несколько эпизодов, которые нарушили наше одностороннее представление об этом человеке. Один из эпизодов - мелочь, его и приводить вроде не стоит, но вот вспомнилось... В соседний промтоварный магазин привезли летние шляпы. Кто - то бросил клич, и в обед все женщины чуть не с гиком помчались примерять шляпы. Валерии об этом не сказали: как - то само собой разумелось, что шляпы ее не интересуют. И вот, когда все вернулись с покупками, Валерия стала бурно обижаться, что ее не взяли, ибо именно ей, и никому другому, необходима летняя шляпа. Мы пошли с ней в магазин. Продавщицы небрежно кидали товар на прилавок, оценив мгновенным взглядом, какая покупательница к ним пришла. Но Валерия отнеслась к примерке более чем серьезно. Она надевала шляпы одну за другой, сдвигала их на затылок, скашивала набекрень, подгибала поля. И всякий раз советовалась с нами: «Кажется, эта мне больше идет?» Господи, горе наше, ни одна шляпа ей не шла, и было безразлично, какую брать. Но мы, умиленные почти до слез, соглашались с ней и подтверждали, что та, розовая, лучше гармонирует, а эта, голубая, удлиняет лицо, что полезно, и т. д.
У Татьяны в те времена были какие - то отношения с одним конструктором. Он часто захаживал к нам по делу и без дела. Надо сказать, что, хотя на двери висела табличка «Посторонним вход запрещен», Валерия никогда не прогоняла праздных посетителей. Занятая своей работой и уверенная, что другие заняты не менее, она людей, с которыми в данный момент не работала, просто не замечала. Поэтому Татьянин ухажер нередко болтал с ней под самым носом у Валерии. Потом они с Татьяной повздорили, Татьяна психанула и попыталась прогнать его, когда он зашел в очередной раз. Тот тоже полез в бутылку, сказал, что не уйдет, ибо это рабочее помещение, а не чей - то будуар. Тогда Татьяна обратилась за помощью к Валерии:
- Валерия Густавовна, пусть не отвлекают от работы!
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.