«Извлекай, Антонина Петровна, ещё один урок», - сказала она себе словами Голубкова и представила, как завтра расскажет обо всём парторгу. Он будет слушать её со спокойным вниманием, поглаживая бритую голову, потом улыбнётся и, наверное, скажет: «Это и есть, Антонина Петровна, учёба у народа, у масс... Очень полезный вид образования...»

Ну, что ж, спасибо тебе, товарищ Дудин! Слава богу, у народа хватает ума, есть чем поделиться, иначе таким руководителям пришлось бы туго...

А Дудин думал о последних словах Тони, хотя они, как ему казалось, и были сказаны по другому поводу и к нему не относились. Да, не этого он ждал от комсорга, от Тони. А она не нашла, что ему сказать. Может, в эту минуту она уже думает о чём-то другом. Никогда прежде он не видел её такой озабоченной и задумчивой.

Дудин решил: если Тоня не заговорит до угла, он подаст ей руку: будьте здоровы, товарищ Малягина! - и больше она никогда ничего от него не услышит.

Когда они приближались к углу и Алёша невольно замедлил шаг, давая тем самым Тоне отсрочку, она спросила:

- Чем же ты объясняешь эту остановку?

Конечно же, всё это время она думала о нём, только о нём!

- Объяснение простое, - сказал Дудин без запинки, точно у него давно был приготовлен ответ. - Не гожусь я, видать, в бригадиры...

Она громко рассмеялась и, тотчас спохватившись, заслонилась рукой в шерстяной варежке.

- Как тебе удалось сделать такое открытие? Ох, какой ты, честное слово!...

Совсем по-детски надув губы, Алёша сказал с упрёком:

- По-моему, тут ничего смешного нет, товарищ Малягина...

За глаза он никогда не называл её по фамилии. Он называл её просто Тоня, а иногда и нежнее. И сейчас он не обратился бы к ней так, если бы не этот смех, неожиданный и обидный...

- Ты не сердись, Алёшенька, - сказала она так ласково, что у него дрогнуло сердце. - Послушай, что я тебе скажу, но условие - не сердиться. Договорились? Вот что я скажу. Помнишь, было время, твоя бригада средне работала - когда выполнит план, когда и не выполнит... Этакая, знаешь, младенческая походка: два шага сделал - и шлёпнулся. Потом подросли, пошли твёрдо, план из месяца в месяц, никаких случайностей, всё отлично. Верно я говорю? И на радостях маленько притихли, успокоились.

- Не замечал, чтоб мы успокаивались, - ревниво возразил Дудин, в душе понимая, что Тоня была права.

- А ты замечал, когда стоишь на платформе, а мимо идёт поезд, - тебе кажется, что движешься? Замечал? Так бывает, Алёшенька, и в жизни. Человек стоит на месте, а мимо проходят люди, события, жизнь идёт мимо, и человеку кажется, что он не стоит, а тоже движется куда-то... - она наклонилась к нему и добавила шёпотом, будто по секрету: - Замешкались вы чуточку, факт. И вместе с вами, за компанию, замешкался ваш комсорг... Да, да, - сказала Тоня, поймав вопросительный взгляд Алёши. - Ваш комсорг, знакомая тебе товарищ Малягина...

- Ну, это ты зря «а себя берёшь... - проговорил Дудин, поражённый таким оборотом разговора и ещё не совсем веря в искренность тониных слов.

- Нет, нет, Алёшенька, утешать меня не нужно. Хороший комсорг давно растормошил бы вас, не застряли бы на точке замерзания. Факт!

Дудин больше не сомневался: Тоня говорила правду. И оттого, что она так прямодушно говорила с ним и что у них даже была общая вина, Тоня вдруг сделалась ему понятнее, ближе. Переполненный этими чувствами, он не мог выговорить ни слова.

- А время наше очень строгое, Алёша, - продолжала она. - Остановился на минутку - и уже отстал. А догонять трудно, ой, как трудно!...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.