События, о которых рассказывается в этом отрывке, происходили в 1700 г., т.е. за три месяца до начала Северной войны (продолжавшейся 18 лет). Швеция монопольно владела Балтикой. Против Швеции составилась коалиция: Дания, Польша, ливонское земельное дворянство и Россия. Россию толкали в войну мощные внутренние противоречия между старым, замкнутым укладом феодально - помещичьего строя, стремившегося к овладению черноземной полосой и Черным морем, и молодой буржуазией, стремившейся к Балтике, к расширению экспорта, к эксплуатации естественных богатств (тульский кузниц Демидов положил основу уральской горной промышленности).

Петру в то время было 27 лет. Анна Монс - его возлюбленная. С саксонским посланником Кенигсеком у нее были тайные отношения, о которых Петр догадывался.

Аексей Толстой

Прошел дождь, унесло тучи. Вечер был теплый, пахло травой, дымом. Издалека, в Немецкой слободе, бренькал колокол на кирке.

Петр сидел у поднятого окошка: свечей еще не зажигали, дочитывал челобитные. В глубине спальни, у двери, не шевелясь, белел эалысым черепом Никита Демидов, кузнец из Тулы.

«... Истинно, государь, народи ослабевают в исполнении и, чуть послабже, думают, что все - де станет по - старому... (писал изыскатель доходов, прибыльщик Алексей Курбатов)... Гостиной сотни купец Матвей Шустов подал сказку о торгах и пожитках своих и в сказке писал, будто всех пожитков у него только тысячи на две рублев и разорен всеконечно. Мне известно, у Матвея на дворе в Зарядье, под полом, в нужном чулане, куда и зайти срамно, зарыто дедовских еще пожитков тысяч сорок золотых червонных. И он, Матвей, человек непостоянный, пьянством истощает богатство, а не умножает, и если его не обуздать, - истребит до конца. Великий государь, укажи послать к Матвею в Зарядье подьячего да человек двадцать солдат, и он те золотые деньги вынет...»

Петр тряхнул головой, положил челобитную на подоконник, налево - к исполнению. Следующая была от судья Мишки Беклемишева, написана дрожащей рукой, разобрал только: «...служил отцу твоему и брату твоему и был на многих службах и сказано мне быть в московском судном приказе судьей. Сижу и по сей день судьей бескорыстно... От такого бескорыстного сидения одолжал и охудел вконец. Великий государь, смилуйся, за бескорыстное сиденье отпусти меня воеводой хоть в Полтаву...»

Петр зевнул, бросил челобитную в кучу бумаг - направо. Были еще донесения из Белгорода и Сенека о том, что полковые, городовые и всяких чинов служилые люди, крепостные люди и крестьяне не хотят служить государевой службе, не хотят быть у строения морских судов и у лесной работы и бегут отовсюду в донецкие казачьи городки... На углу бумаг пометил: «Вызвать Белгородского и Севского воевод, допросить с пристрастием».

Была слезная челобитная государственных крестьян на кунгурского воеводу Сухотина, что он - де стал брать от всякого двора сверх всех даней по восьми алтын себе и велит избы и бани запечатывать: делай, что хочешь, пора студеная, многие роженицы рожают в хлеву, младенцы безвременно помирают, а иных женщин воевода в земской избе берет за грудь и цыпки им жмет до крови и по - иному озорничает и увечит.

Петр скребнул в затылке. Вопль стоял по всей земле: уберут одного воеводу, другой хуже озорничает. Где взять людей? Вор на воре. Начал писать, брызгал гусиным пером: «Послать в Кунгур...»

- Никита, - обернулся, - тебя поставить воеводой, воровать будешь?

Никита Демидов, не отходя от двери, осторожно вздохнул:

- Как обыкновенно, Петр Алексеевич, должность такая.

- Людей нет. А?

Никита пожал плечом, дескать, конечно, с одной стороны, людей нет...

- На дыбе его ломаешь... Жалованье большое кладешь... Воруют... (макал, писал, хотя было совсем темно). Совести нет. Чести нет... Шутов из них понаделал... Отчего? (Обернулся)

- Сытый - то хуже ворует, Петр Алексеевич, смелее...

- Но, но, ты смелый...

- Плакать хочется, Петр Алексеевич... Горюешь, - людей нет... А у меня с горячего дела взяли одиннадцать лучших кузнецов в солдаты...

- Кто взял?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.