На зависть «Мерседесу»

...Инженер Львов приехал спустя шесть дней. Задней стенки кабины уже не было, крыша вырезана, полика нет. На виду только рама и капот. Такого святотатства московский гость не ожидал и, слушая объяснения Бунина, так и не мог понять, что хочет сделать самонадеянный молодой человек.

— А чертежи?! — спросил Львов.

— Да я без чертежей... По ходу дела буду искать решения...

Скептически оглядев Бунина, инженер вышел из бокса. Когда он поднялся на второй этаж к Шяулису, вид у него был удрученный. «Ну хотя бы эскиз какой, а то ведь ни-че-го!». На это Шяулис оптимистично заметил: «Бунин — грамотный шофер. Есть водители — только вопросы задают, а этот сам их всегда решает. Чертежей, говорите, нет... А на что нам руки, голова?»

Инженер Львов уехал в Москву. А Бунин продолжал обсчитывать, сопоставлять все, что с таким трудом собирал из журналов «Техника — молодежи», из сборников зарубежной военной техники (выписывал их не один год), переосмысливал, что и как приспособить к будущей машине. Ему хотелось иметь такую модель, которая не уступала бы лучшим зарубежным.

Но одного желания маловато. На склад придешь: того нет, этого не предвидится. Как быть? Дело на полпути не бросишь. «Мы теперь работаем по-новому, — ухмылялся механик, — перестраиваемся... Я тебе, конечно, достану, но это будет стоить». — «Так мне и получки не хватит с тобой рассчитаться». — «Ну, как знаешь...»

Что делать? Куда пойдешь? К начальству? Оно вроде и поддерживает, вот и письма — «в порядке оказания помощи...» — подписывает, и хлопотать не отказывается, куда надо — позвонит. Но толку от этих писем и звонков, замечал Бунин, маловато. С бумажками набегаешься по инстанциям. А время-то не ждет, торопит. Скоро и отпуск, который он взял, закончится. План по перевозкам давать надо, а какие перевозки, если работы непочатый край. Как подумаешь — не по себе становится. И в очередной раз Бунин шел снимать со сберкнижки десятки.

Уходил на работу чуть свет, а возвращался поздно вечером. За один месяц похудел на шесть килограммов. Замечая за ужином отрешенный взгляд мужа, жена спрашивала:

— Опять о ней думаешь?

Да, в эти дни он не мог не думать о деле. Так, видел он: за кабиной не место аккумулятору, туда «просится» второй топливный бак. А источник электропитания надо приблизить к стартеру, как это делается на зарубежных марках. Мороки было много, пока не догадались срезать автогеном широкую и, по существу, ненужную подножку-ступеньку. На ее место — сваренный из «уголков» кронштейн под аккумулятор, а взамен ступеньки смонтировали приступочку. Провода поставил с усиленной изоляцией, надежно защитил контакты от попадания влаги, усилил уплотнения розеток. «Пусть лучше дороже обойдется, — полагал Бунин, — но чтобы потом не тратить деньги на ремонт». Он увеличил длину и ширину кабины. Изо дня в день на протяжении полутора месяцев Бунин с помощью слесаря Владимира Ермолова и газосварщика Александра Давыдовича переваривали, переклепывали, перемонтировали, подгоняли все, чтобы только водителю работать в нормальных условиях. А когда дело было сделано, то водители, слесари не скрывали восхищения. Кабина гладкая, словно литая, без единого шовчика, с покатой крышей-обтекателем — хоть на выставку. Да разве только кабина?!

«Смотрите, выхлоп-то не вбок, а вверх! Он уж не будет травить ни себя, ни соседей!», «А ящик-то какой наварил. В него не только инструмент, редуктор запихнешь!», «И спальня-а! Красота! Тут есть куда ноги вытянуть!» — доносились возгласы. «В общем, умно и со вкусом!» — так оценили работу слесари и шоферы...

В январские морозы встал весь дизельный парк АТП. Топливо загустело, не помогали ни факелы, ни паяльные лампы.

В один из таких дней Бунин, поглядывая на припорошенные инеем грузовики, подошел к своей машине, залез в теплую кабину, нажал на стартер, и через двенадцать секунд двигатель завелся. (Бунин смонтировал автоматику, еще с вечера поставил реле на заданное время, и оно до его прихода включило обогреватель.) Теперь, получив груз и оформив документы, Слава снял теплую куртку, сунул на широкую полку над головой. Там у него и смена белья, и книга, на досуге почитать, и атлас дорог.

Провожали Бунина в путь одни с надеждой, другие — с удивлением: «Это ж надо, такая холодрыга, а он в кабине в легком джинсовом костюмчике?!» Были и такие, кто смотрел с нескрываемой завистью: «Чего ему не ездить на такой-то машине...»

У автозаправочной Бунин сразу же залил и правый и левый баки, соединенные между собой трубкой. Пока заправлялся — давал интервью интересующимся. Всем было в диковину видеть такого «зверя» с литыми буквами ЗИЛ на радиаторе.

Помимо основных баков, заполнил и запасной, смонтированный под рамой. И вот перед ним широкая, расчищенная от снега и посыпанная песком дорога. Курс на Вильнюс и далее на Москву. Теперь топлива до столицы хватит. Тепло, уютно в кабине, обзор хороший, как в морской рубке. Двигатель рокочет ровно, вселяя уверенность. И шуму в кабине меньше, не то что на других автомобилях. Транзисторный приемник в нише над головой настроен на «Маяк»: новости, музыка... Рейс пробный, и Бунин присматривается, прислушивается к машине, но ничего не вызывает тревоги. И от этого становится веселее и спокойнее на душе. Не забывает Бунин и про трассу. Взглянув по привычке в левое зеркало (оно благодаря электроподогреву не замерзает), затем вперед, на дорогу, скользнет по приборам, и — на правое, также незамерзающее зеркало. И опять в обратном порядке: дорога, приборы, левое зеркало.

...В буднях, день за днем десятки тысяч километров проутюжил Бунин дорог — гладких и ухабистых. И в какой бы стороне Бунин ни оказался, его необычная по форме и расцветке кабина будоражила умы и чувства. Пешеходы останавливались, провожали взглядом. Инспектора ГАИ, их-то ничем не удивишь, и те на первых порах срывались на мотоциклах вдогон или останавливали, чтобы убедиться: «Неужели и наши научились так делать?!»

Встречные водители уже узнавали Славу Бунина, приветливо кивали как знакомому. Другие ладонью салютуют... А тот, что на «вольво», улыбается во все зубы. Узнал. Пришлось его однажды вызволять из кювета. Морским капроновым тросом зацепил тогда и вытащил...

Однажды под Смоленском Бунина безуспешно пытался обойти «мерседес»-рефрижератор. Не увлекался Слава гонками, но на этот раз захотелось потягаться. В левое зеркало было видно, как «мерседес» вышел на свободную встречную полосу, как нагонял и вот почти поравнялся, но дальше словно что-то застопорилось — не может обойти, и все тут. Иностранцы надеялись, что упрямый водитель сбросит газ на сложном повороте, а он по-прежнему держал скорость. Прежде Бунин, возможно, и сбавил бы, но после того, как для большей устойчивости и штатное седло, и рессоры, и покрышки поменял на усиленные, он был уверен, что его не сорвет с полотна на повороте.

А когда Бунин остановился у родничка набрать в канистру свежей воды, из подъехавшего «мерседеса» вышли двое и прямиком к бунинской машине. Немцы разглядывали кабину с обтекаемой крышей — знали, что с помощью такого обтекателя можно экономить до двенадцати процентов топлива, — оглядели баки и систему подогрева топлива, попросили разрешения осмотреть кабину. Трогали рычаги, удивлялись, что у русского и тахограф имеется, и обогреватель с реле времени. Покачивали головами, узнав, что верхняя полка легко опускается на шарнирах, образуя с нижней диванчик для отдыха, ощупывали мягкую обивку дверей, потолка — и все прицокивали языками. А когда вылезли из кабины и еще раз обошли вокруг, то один из них весело произнес: