Я задавал Евдокименко вопрос: почему он, тренер по боксу, увлекся историей войны? Ответил он так:

— Помню, был еще пацаном, подойдешь к мужикам на завалинке, присядешь рядом и слушаешь, слушаешь, как о войне рассказывают. А потом подумаешь: ведь умирают эти люди, и неужели вся память вместе с ними в могилу уйдет и ничего живым не останется? Отец у меня фронт прошел, а мать всю войну на железной дороге. Не сахар, конечно. Когда подрос, стал на соревнования по боксу ездить, всегда хотелось о героях, в честь которых они проводились, побольше узнать. Помню, приехали как-то в Омск: приз памяти Смирнова. А кто он — никто и не знает. И так мне за человека этого стало обидно! — Голос у Валерия командирский, а тут совсем глухим стал. — И решил, что если в Игарке возьмусь турнир проводить, то уж все будет капитально...

Число экспонатов, писем росло: из Бреста, Киева, Карачева прислали подлинные образцы гранат, снарядов, касок, карабинов, автоматов, мин, осколков — всего и не перечесть. А на письма отвечали не только однополчане, сотрудники военных архивов и музеев, но и следопыты ГДР, Польши, Чехословакии.

Смотреть, как вода в подвале заливает с таким трудом добытые реликвии, ребята не могли. Евдокименко стал обивать пороги городских организаций с просьбой выделить помещение для музея. После долгих мытарств его дали — тоже в здании девятой школы, но уже с другой стороны, в бывшей учительской квартире.

— Стоп, перемотай пленку, — просит Тощев Евдокименко. — Вот здесь комроты говорит, что разведчики без касок ходили...

Мы сидим у Валерия дома и слушаем запись, сделанную год назад, 9 мая — в день открытия музея Вильского.

Бывший командир разведроты Сергей Дарбинян из Еревана, Герой Советского Союза Тагир Кержнев из Йошкар-Олы, Василий Юрчина из Кривого Рога, москвичи Виктор Романов, Николай Журавлев, Владимир Емельяненко, отложив дела, забыв о болезнях, прилетели в Игарку. И приезд этот стал для них праздником.

...В Москве уже распускались тополя, а Игарка встретила их метелью. В легких плащах они замерзали, и Валерий из дома принес все, что было у него теплого. «Он носился с ними как с детьми, ему так хотелось порадовать ветеранов», — говорил мне, вспоминая те майские дни, первый, секретарь горкома комсомола Сергей Лялько — один из тех, чьими руками создан музей.

...Крутится пленка, слышны голоса первых посетителей. Пройдем и мы вместе с ними по маленьким залам.

Вот открывается дверь, и вы оказываетесь в осажденной Брестской крепости. Обгорелые стены с надписью штыком: «Умрем, но из крепости не уйдем!», изрытый осколками пол, из которого торчит неразорвавшаяся мина, убитый фашист с ножом в руке, истекающий кровью наш боец... (Потом я узнаю от ребят, каких мук этот зал им стоил. Профессиональные художники отказались помочь «за спасибо», и оформлением занялись любители: сварщик речного порта Валерий Петросян, работник гидробазы Виктор Головчик, инженер Евгений Ким — энтузиастов пришло много, и всем хотелось внести свою лепту.) «А меня мучило, что получалось не то, — вспоминает Евдокименко. — Однажды после бессонной ночи пришел я сюда в четыре утра и все кувалдой расколотил. Утром встречаю Петросяна, говорю: я твою картину угробил. Думал, он на меня

с кулаками полезет, а Валерий говорит: «Вот и хорошо, мне она самому не нравилась». Зато теперь, когда предметный ряд, фигуры людей и живописное полотно слились воедино, эффект воздействия оказался поразительным.

Второй зал — окоп. Из него видна вся картина переправы через Одер: и горящий город Кебен на высоком берегу, и пятерка наших разведчиков, пригнувшихся, чтобы под пулеметным огнем вскочить в лодку и грести к другому берегу.

А дальше попадаете вы во фронтовую землянку. Как же точно передает она детали военного быта, если ветераны, зайдя сюда, плачут!.. Голос на пленке: «Ребята, а где вы довоенную махорку-то раздобыли?» Они сто лет уже не крутили самокруток, а руки, оказывается, все эти годы помнили нехитрое ремесло. Слышу голоса, представляю лица, освещенные пламенем фитиля, заправленного в снарядную гильзу. Кто-то запевает:

«Не забыть нам годы огневые

И привалы у Днепра.

Завивался в кольца голубые

Дым махорки у костра»...

Потом мы попадаем в зал, где все рассказывает о послевоенном пути героя. Узнаем, что жизнь его была проста и честна. «Меня поразило, — скажет мне завуч спортшколы Володя Коврижных, — что соседи его лишь на похоронах узнали, что с ними рядом жил Герой Советского Союза».

Я понимаю, сколько погрешностей обнаружат во всей этой экспозиции профессиональные музееведы. Понимаю, что в государственном музее экспонаты были бы под стеклом. Но какое ощущение человеческого тепла, подлинности создается в этих залах, которые и залами назвать можно лишь условно!

Вся площадь — тридцать квадратных метров, двухкомнатная квартира.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.