Здесь посетителям — а это прежде всего дети, школьники — разрешается трогать, брать в руки все: и простреленную каску, и сапог, в котором фриц протопал пол-Европы, и образцы нашего оружия, и гимнастерку Вильского, в которой он, девятнадцатилетний, прошел в июне 45-го по Красной площади как участник Парада Победы.

И я понял, почему ветераны плачут, бывая в этом музее, — к ним на миг возвращается ощущение молодости, они снова оказываются в героическом и горьком том времени.

Ну, а мы давайте вернемся в наше время, в сегодняшнюю Игарку. И с горечью отметим, что бывший «форпост культуры на Крайнем Севере», как определен город в книге «Мы из Игарки», написанной пионерами Заполярья по замыслу Алексея Максимовича Горького и изданной впервые полвека назад, форпостом уже не является.

В памяти старожилов — та Игарка, куда на гастроли прилетали из столицы Большой и Малый театры, а по инициативе знаменитой актрисы Веры Пашенной был открыт свой профессиональный театр. Игарку знали. Игарку любили. Здесь помещалось управление Севморпути, здесь не раз бывал Отто Юльевич Шмидт, другие челюскинцы. Еще двадцать лет назад улицы города слышали разноязыкую речь иностранных моряков. Порадуемся, что сегодня вся вывозка древесины ведется на советских судах, но Игарке от этого ни холодно, ни жарко — ни процента валюты от продажи пиломатериалов за границу городу не перепадает, хотя в казну идет немалый доход.

В конце тридцатых годов в Игарке был открыт отличный краеведческий музей, но просуществовал он лишь до 1962 года: пожар на бирже не только уничтожил плоды годового труда коллектива лесокомбината, но и спалил полгорода. «Горели жилые дома, горел роддом, — вспоминает очевидец этой трагедии Леопольд Антонович Барановский, — и вопроса — спасать матерей с младенцами или фонды музея — не было». А сегодня уже инстанции противятся созданию музея: не положена маленькому городу такая роскошь! В городе действует детская школа искусств, так открыта она, говорят, полулегально — тоже не положено. Инстанции мало волнует, что Игарка не в Рязанской губернии, а за Полярным кругом, что условия жизни здесь особые и забота о людях должна быть особой. Стригут всех под общий ранжир.

Больше трех лет закрыт для широкого посещения уникальный музей вечной мерзлоты, и туристы — а их более десяти тысяч за лето бывает — вместо обещанных в проспектах подземных красот вынуждены ограничиваться унылым осмотром городской архитектуры. Горисполком же, взявшийся за устройство подземной экспозиции, никак не может ее закончить — не хватает средств для проведения работ.

Туризм всегда считался выгодным делом, но в Игарке вы не то что не попадете в обещанный музей, но не сможете даже открытку или буклет купить, посвященные городу. Не мной сказано, что отучены мы от коммерции. Хотя ведь ясно, что дополнительные скромные рубли городскому бюджету не были бы лишними.

От заместителя председателя горисполкома Виктора Борисовича Охотина узнал удивительную вещь: оказывается, за счет средств государственных капитальных вложений в Игарке не построено ни одного объекта культуры, здравоохранения, спорта. Если и появляются эти объекты, то полулегально. Вот одна из организаций — их немало приютил город — обещает женскую консультацию, а в бумагах — да простят меня товарищи из исполкома, что выдаю, вероятно, их тайну — целомудренно числится сей объект коттеджем.

Думаете, такие игарчата здоровые, что и спортом им заниматься не нужно? Вот вам статистика: в 1986 году на 5289 детей было 5308 простудных заболеваний; почти двести детей отстают в физическом развитии. Сколько лет Евдокименко добивается строительства здания для ДЮСШ! Всем он надоел, со всеми он переругался, от него отмахивались как от надоевшей мухи. Только нынче первая свая под будущую спортшколу будет наконец забита. Но какой ценой далось это решение! И каждый так необходимый городу объект — это бесконечные утряски и согласования на всех уровнях, это всякий раз борьба, в которой портятся характеры, расходуются нервы.

Вот шла у нас речь о музее Вильского, а ведь официально никакой это не музей — нет у него статуса. И хотя горком комсомола проявляет к нему интерес — здесь принимают в комсомол и пионеры, — внимание городских организаций к будущей судьбе этого ребенка, думается, могло быть и большим. И можно понять обиду тренеров спортшколы, когда они говорят, что за год существования в их музее побывали лишь двадцать учителей из трехсот, работающих в школах города.

История создания музея Вильского — пример «инициативы снизу», инициативы, никем не декретированной и никем не навязанной. Так уж ли много мы видим в реальной жизни подобных инициатив? Не воспринимаются ли они вызовом авторитету «вышестоящих организаций»?

И последнее. По поводу памятника. Да, Евдокименко — человек сложного характера и не из одних достоинств слеплен. Но насчет «прославиться» оппоненты не правы, потому что любовь, любовь к памяти героя, прежде всего движет Валерием Афанасьевичем, когда добивается он переименования одной из улиц в улицу Вильского (и очень переживает, что выбрали для переименования, на его взгляд, одну из самых занюханных). Когда обращается он к железнодорожникам Красноярска с просьбой назвать именем Вильского один из поездов. Когда настаивает, чтобы и спортивной школе присвоили это имя.

Но допустим, допустим, что оппоненты правы и в основе всех деяний Евдокименко — честолюбие. Что ж, тогда да здравствует честолюбие!..

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.