Вид его не предвещал ничего хорошего. Бедная мать, не споря, взяла щенка и вынесла на улицу. Притихшие, обиженные ребятишки забились в угол.

Настала ночь. Ледяной ветер дул с гор. Щенок скулил и царапался в дверь. Бекин не мог этого выдержать. Надел потихоньку пальто и вышел за дверь. Мороз стоял жестокий. Темно, как в печке. Мальчик подобрал полузамерзшего щенка, сунул за пазуху и долго стоял, не зная, куда податься.

Вспомнил, что в овечьем загоне сложен сухой кизяк. Он открыл загон и вошел. Сложил из кусков кизяка нечто вроде конуры в дальнем углу загона. Посадил туда щенка, но тут же решил, что малыш ночью замерзнет. Это не годится. У отчима есть бархатная курпача – подстилка на седло. Надо взять ее и на ночь закутать щенка. Бекин вошел в дом. Отчим спал и всласть храпел. Мальчик взял курпачу, вернулся в загон и укутал щенка, так, закутанного, уложил его в кизячную конуру и загородил снаружи тоже кусками кизяка.

Со спокойным сердцем ушел он в дом. Проснулся он очень рано, и первая мысль была о щенке. Не замерз ли? Кое-как одевшись, побежал в загон.

Щенок, конечно, замерз и был еле жив. Вся мордочка была в инее. Бекину было жаль его до слез, в то же время он и сердился на отчима: почему не позволил хотя бы в сенях устроить щенка? Чем он ему мешал?

Он вышел из загона. Было уже светло, в аиле все поднялись. Бекин огляделся. В глаза ему бросился покосившийся камышовый плетень, возле которого когда-то, должно быть, стояла юрта, а теперь никому он был не нужен, его топтал и трепал проходивший скот. Морозный ветер шуршал камышинками.

Бекин принес из дому спички, начал поджигать остатки плетня. Огонь не занимался долгог но все-таки мальчуган добился своего. Скоро он сидел у пылавшего костра и грел щенка, держа его на руках. Маленький костер превратился в большой, стало жарко, и Бекин со щенком отступал от огня все дальше и дальше. Он был доволен: щенок больше не дрожал от холода. У самого Бекина лицо так и горело, а щенок, не зная, как отблагодарить своего друга, радостно залаял.

Старый плетень пылал, пламя гудело, пожирая камыш.

– Пожар!

От этого крика вздрогнул щенок, а за ним и мальчик. Он словно только теперь заметил, как разгорелся огонь.

Люди сбежались быстро. Огонь вот-вот мог перекинуться на соседний хлев. Несли ведрами воду, тушили пожар.

– Подумать только! – воскликнул кто-то из стоящих рядом с отчимом Беки на. – Ну и поджигателя ты взял к себе в дом! Таких безобразников у нас в аиле не было, язви его!

Отчим словно этого только и ждал, хотел ударить оставшегося на земле щенка, но мальчик закрыл его своим телом.

Отчима пристыдил какой-то старик из толпы. Бекин не запомнил его. Он в тот же день убежал к деду. Шел, прячась от всех, по дороге через холмы и нес за пазухой щенка...

На этом воспоминания Бекина прервались неожиданным для него самого громким плачем.

Он не мог удержать рыданий.

Плач ребенка тронул все сердца, он звучал все громче и громче в наступившей тишине. Представитель из города подошел к мальчику и обнял его, крепко прижал к себе и, не зная, как успокоить ребенка, повторял:

– Хватит, дружок, ну хватит же... Перестань.

...Люди скоро разошлись по домам. В клубе остались только горожанин и мальчик. Долго они сидели молча, ни взрослый, ни ребенок не решались заговорить.

Потом мужчина, голова у которого была почти совсем седая, начал мало-помалу расспрашивать мальчика о том, как он живет, о деде, о бабушке.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.