...Конечно, это от неосведомленности, но, приехав в Высшую школу милиции – собственный милицейский вуз, я поразился: здесь работали десять милиционеров с учеными степенями докторов наук, докторам помогали девяносто три доцента. Двадцать офицеров милиции заканчивали работу над своими диссертациями. На некоторых факультетах школы физика преподается в объеме технического вуза, а криминалистике уделяется в шесть раз больше времени, чем, скажем, на юридическом факультете МГУ.

Я встретился со студентами-заочниками. Капитаны, майоры, полковники. За плечами большой опыт. Здесь, в школе, к нему плюсуются знания. Шли экзамены. Ожидал своей очереди предстать перед профессором и начальник одного из отделов управления Московского уголовного розыска Фридрих Дмитриевич Светлов. Когда Светлов вышел с пятеркой, меня познакомили с ним. Я попросил интервью.

– Только не здесь. Мне срочно надо на работу. Мы поехали на Петровку. А едва Фридрих Дмитриевич пригласил меня в кабинет, туда вошел его коллега – Сергей Иванович Дерковский. То, что они рассказывают, я скрупулезно записываю в блокнот...

«С наукой не спорят…»

Оркестр» звучать перестал. Его «контрабасы» и «виолончели», «тромбоны» и «литавры» уже коротали дни в камерах предварительного заключения. А следствие шло полным ходом. Из большой и сложной организации жуликов, расхитивших много государственных ценностей, на «воле» оставались двое: «Главарь» и «первая скрипка» – Борис Николаевич. Против них мы не имели прямых улик.

Главарь тем временем снял дачу под Москвой, где и поселился со своей огромной свирепой овчаркой. Дача находилась в двух километрах от другой, в которой до поры до времени помещался, если хотите, «штаб» «оркестра». В «штабе», теперь опечатанном, был тайник с документами. Тут была одна деталь: документы получали обличительную силу в том случае, если они были бы найдены не в тайнике, а у самого Главаря. Именно поэтому мы не изъяли их, а принялись ждать, когда Главарь попытается их выкрасть.

Переезд Главаря на дачу означал, что дело «на мази».

Все чаще и чаще его замечали прогуливающимся со своим псом мимо дачи, ставшей теперь камнем преткновения и для Главаря и для следствия.

Тем временем мы думали и о Борисе Николаевиче. И вдруг он исчез. Через сутки в районе Звенигорода был найден его труп. Вам все ясно? Нам тоже было ясно, что, боясь разоблачений, «скрипача» убил Главарь. Но одно дело – домысел, даже самый логичный, другое – доказательства. И нам позарез нужны были доказательства.

В криминалистике существует раздел, именуемый трассологией. Это наука о следах. Шины автомобиля на асфальте. Башмаки на тропинке. А нож? Он тоже должен оставить след, присущий только ему, этому самому ножу...

След от ножа мы нашли на ребре. Снимки этого следа, увеличенные в сотни раз, показали нам его рисунок: гладкая поверхность, потом щербинка, потом выпуклость. Оставалось найти сам нож. Мы достали все ножи, имевшиеся у Главаря: столовые, кухонные, для резки хлеба и перочинный. У нас оказался двадцать один нож. Каким из них было совершено убийство? Эксперты Муромцев и Жуков принялись резать ножами... сыр. Ломтик за ломтиком. Почему именно сыр? Он полностью воспринимал характерные черты заточки ножей, но не повреждал эту заточку. Мы фотографировали отрезанные ломтики в косых лучах света. Крошечные царапинки и щербинки становились рельефными из-за глубоких теней. Эти снимки увеличивались в сотни раз. Наконец, рисунок надреза на сыре совпал с рисунком следа на ребре. Проверка. Еще одна. И еще. Неопровержимая улика была добыта. Настала пора арестовывать Главаря.

И все же мы надеялись, что не сегодня-завтра Главарь пойдет в бывший «штаб», чтобы забрать содержимое тайника.

Мы не делали засады, как принято в кинокартинах. Засада была бессмысленна. Во-первых, собака, всегда находившаяся при Главаре, оповестила бы его об этом. Во-вторых, взяв документы, он мог бы тотчас сжечь их. И мы бы остались ни с чем.

Ночью Главарь проник на дачу. Не зажигая света, он разыскал тайник. А на следующее утро на моем столе лежали фотографии: Главарь нащупывает тайник, вскрывает его, достает документы. В темноте он не может прочитать их, а на снимке я вижу четкие машинописные строчки. Затем Главарь сжигает документы в печке.

В 10.30 его вводят в мой кабинет. Формальности в начале допроса. И сразу, без обиняков: «Признаете себя виновным в организации преступной группы?» «Что за ерунда?» – возмущается Главарь.

Мы выкладываем перед ним снимки, сделанные ночью в полной темноте. Он как-то сразу весь обмяк. Некоторое время молчит. Потом неожиданно резюмирует: «С наукой не поспоришь...»

А еще через час, насмотревшись на фотоснимки трассологической экспертизы, где бороздки, оставленные на ребре, подклеены к бороздкам на сыре, да так, что и не различишь, где шов, Главарь сознается в убийстве «первой скрипки».

Вивея

Ограбление было настолько дерзким, что видавшие виды муровцы пожали плечами. В три часа ночи в комнату на втором этаже дома в самом центре Москвы через окно ворвались грабители. Они избили хозяина квартиры, забрали кое-какие вещи и скрылись. Подобные преступления в наши дни – «библиографическая» редкость. Ей-богу, легче купить у букиниста первое издание «Евгения Онегина», чем услышать о подобном случае.

Через несколько минут после грабежа оперативная группа МУРа была на месте. Хозяин дома с разбитым лицом успокаивал жену, непрерывно предлагая ей то валидол, то валерьянку, то капли Зеленина.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.