– Техника, тоже мне... – проворчал Римар и в ярости отбросил микрофон.

Терпеть он не мог эту рацию: говоришь – делай включение, слушаешь – делай выключение. Сейчас бы сюда обычный полевой телефончик, уж тот, трудяга, редко подводит. Тот свой в доску, а главное, там и говоришь и слушаешь одновременно.

Таня Леонкина, радистка, словно чувствуя за собой вину, прямо с сопки прыгает вниз и, проваливаясь в песке, бежит в поселок. Поселок, где они живут, совсем рядом, но дорога к нему бывает ой как далека. Только начнется настоящая работа – день и ночь пропадают на берегу, сдабривают его потом и солью горячей «стальной страды». «Скорей, скорей...» – стучит у Тани в висках: ей и стыдно, и горестно, и обидно. А как же – ведь это именно ее рация подвела. Больше трех лет она, москвичка, работает с разными партиями в Сибири и всякий раз горько переживает поломки. И потому бежит, торопится, запыхалась вконец Таня Леонкина, совсем еще девчонка, которой нет и двадцати лет... Рядом с Таней, как всегда в трудные минуты, бежит верный пес Калина.

Но если б дело было только в рации! Римар склонился над схемой, рядом пристроился Тонклевский, представитель спецуправления подводно-технических работ.

— Что будем делать, Иосиф Яковлевич? Не идет дюкер...

— Не пори горячку, Владимир. Главное тут, знаешь, что?

— Что?

— Слаженность – вот что. Смотри: мы у себя спихиваем дюкер в Вах. Только он пошел, а Притыкин на том берегу нагрузку не увеличивает. Чуешь? Трубу надо на ход подхватывать: пошла она – ты давай нагрузку на полную катушку. С Притыкиным надо сработаться, пускай трос не жалеет. Давай-ка я сам попробую...

Тут как раз Таня Леонкина вернулась.

— Владимир Францевич, сейчас антенну заменю, и порядок, я мигом, я забыла, что еще в прошлый раз хотела заменить...

— Ну, давай, давай, – успокаивает Таню Римар. – Ждем.

Римар отходчив, хотя и суров на вид. Он и в края эти потянулся, потому что любит людей особой, северной закалки: немногословных, суровых внешне, работящих, а главное, преданных своему делу. Там, у себя, в Ростове-на-Дону, он буквально тосковал по настоящей, мужской работе, по трудностям, по горячей северной стуже... В один прекрасный день взял да и распрощался с насиженным местом, где, казалось, достиг всего, что мог: был сначала главным инженером, а позже начальником ОКСа – отдела капитального строительства. Теперь здесь, на Севере, командует Парабельским участком подводно-технических работ. И тридцать шесть человек на его участке – это люди не тепличных, не домашних условий...

— Левый, левый, я – правый... Притыкин, это я, Тонклевский. Как слышишь меня? Прием...

— Правый, слышу хорошо... Иосиф Яковлевич, что случилось? Прием...

— Виктор, слушай внимательно. Как только поднимем дюкер, давай нагрузку до тридцати тонн. Пойдет труба – еще нагрузку увеличивай. Как понял? Прием...

И снова Римар сделал отмашку флагом, и снова взревели катерпиллеры с трубоукладчиками, задрожала труба, чуть сдвинулась в сторону Ваха...

— Пошла... Давай еще нагрузку... Еще!

— Тридцать три... тридцать пять... сорок...

Труба остановилась как вкопанная.

— Сорок два... сорок три... Труба словно омертвела.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.