Момент истины

Морр подскочил к часовому:

– На телеграф! Пусти на телеграф! Срочно! Часовой молча загородил ему дорогу. Остальные заканчивали свои корреспонденции, спеша, как ученики на экзамене, которым нужно сдать свою работу до звонка. Стэннард одной рукой печатал на машинке, другой на всякий случай уже снял трубку телефона, прижал ее плечом к уху и стучал пальцем по рычагу. Морр пытался объясниться с часовым жестами.

– Он, – Морр показал на дверь, за которую Игорь и Мэри унесли Астахова, – шпион, шпион! – Морр поднес руку козырьком ко лбу, поднял воротник рубашки, изображая шпиона. – Русский! Русский шпион! Понимаешь, образина? Шпион!

Но часовой только косил на Морра злыми глазами. Тот подбежал к окну, сложил ладони рупором и закричал в сторону радиостанции:

– Мистер Калишер! Питер Калишер! Мистер Фарадж! Эй, кто-нибудь!

Часовой у двери спустил предохранитель и вскинул автомат в сторону Морра. Бормоча проклятия, тот отскочил.

– Идиотское положение! Сенсация! Все газеты мира! И ни одной строчки, ну что это такое!

Калишер в трусах и майке стоял возле окна в студии радиостанции, прислушивался к крикам Морра.

– У Астахова не выдержали нервы. Не дождался утра, – сказал он.

– Вы пойдете сейчас? – спросил Фарадж. Калишер покачал головой.

– Сейчас было бы слишком явно. Им нужна ночь, чтобы дозреть.

Он прошлепал босыми ногами до походной раскладной койки, лег, закрывая глаза, сказал:

– У твоих сородичей – китайских мандаринов в древности, не знаю, как сейчас, было мудрое правило – они сажали на кол тех, кто прерывал хороший сон, и щедро награждали тех, кто прерывал дурной.

– Какой сон был у вас? – спросил Фарадж.

– В моем возрасте я дорожу даже плохим. Так что не рискуй больше, не буди...

Подойдя к Кларку и Максвеллу, Морр сказал:

– Ну, друзья, на этом фоне все события звучат несколько по-иному.

– Нежданно-негаданно, – сказал Кларк.

– И не просто разведчик. Комиссар. Управлял здешним правительством! – сказал Морр.

– Н-да... Только зачем ему нужно было жить здесь, так далеко от столицы? – не то спросил, не то усомнился Максвелл. – Одному?..