Мое небо

Рядом пожарная и санитарная машины. И люди. Они аккуратно разбирают обломки. Что-то ищут.

Мне навстречу бросается Авдеев.

— А мы здесь тебя...— Он показывает на груду дерева, оставшуюся от планера.— Когда же ты успел раскрыть парашют? Хотя, собственно говоря, теперь это совершенно неинтересно.

Я стою и курю одну папиросу за другой. Перед глазами солдат, заколачивающий фонарь гвоздями...

С тех пор без специальной подготовки к самолетам, вертолетам и планерам не допускается ни один человек.

Какова дальнейшая судьба этих планеров? Еще несколько раз я «штопорил» на них. Только начинал испытания на большей высоте. Оказывается, машина слушается рулей даже а плоском штопоре. Только с некоторым опозданием. Дефект оказался не конструктивным, а производственным. Некоторые детали планера делали на заводе из более тяжелого, чем рассчитал конструктор, материала.

В предыдущем номере журнала я завел разговор о мужестве. Здесь же просто-напросто об аккуратности.

Вы, наверное, слышали о маленьком самолете, который его создатель Олег Константинович Антонов назвал «Пчелка»? Так он назвал самолет потому, что задумал его как машину-труженицу. Не для международных трасс, не для общесоюзных, даже не для межобластных. «Пчелка» — для межрайонных рейсов. Ну, скажем, полет из колхоза в районный центр. Или из одного райцентра в другой. Главная «изюминка» самолета состояла в том, что «Пчелке» совсем не нужны аэродромы. Есть малюсенькая площадка — вот и хорошо.

Самолеты такого типа получили в авиации наименования аппаратов короткого взлета.

Летчик-испытатель Владимир Антонович Калинин вел «Пчелку» в Кондопогу. Он собирался посадить самолет в городе. Раньше самолеты сюда не прилетали: аэродрома нет, да и построить его негде. Кругом озера, леса, и каждая поляна усеяна огромными валунами.

Калинин подошел к городу и увидел на его окраине крошечную площадку. Резкое снижение — машина идет на бреющем полете. Потом самолет уходит на разворот и опять проносится над полянкой. И так три раза, пять, семь... На восьмом круге, когда все подумали, что сейчас летчик посадит машину прямо среди валунов, «Пчелка» вновь ушла вверх. Ушла, когда уже почти совсем была на земле, когда уже почти касалась полянки своими колесами.

В кабине самолета — пассажиры. На десятом круге, умотанный до предела имитациями посадки, один из них взмолился: «Может, не надо садиться? Давайте пойдем в Петрозаводск?» Другой недоуменно пожимал плечами: «Здесь рядовой летчик уже посадил бы самолет пять раз».

А Калинин опять вел «Пчелку» к самой земле. Сбрасывал обороты. Ощетинивал машину закрылками и в метре от земли... давал газ. На двенадцатом круге он посадил машину. Она коснулась земли в двух метрах после рва и остановилась в четырех метрах от нагромождения валунов. Шагах а пятнадцати, слева от нее, проходила линия электропередачи, а по другую сторону был залив.

Летчик вышел, взял рулетку и пошел промерять все расстояния: они нужны были инженерам для дальнейшего совершенствования конструкции.

Мог ли Калинин за это время «пять раз» посадить машину? Конечно, мог. Но он поступил как истинный испытатель. Ибо в нашей профессии «семь раз отмерь, один — отрежь» — закон законов.

Кстати, спустя полгода после посадки в Кондопоге «Пчелку» снимали в кино.

По сценарию она должна была произвести посадку на болоте. Там, на болоте, и установили киноаппарат. Калинин привел машину к заданной точке и стал выбирать место для приземления. Он занимался этим делом серьезно и обстоятельно. Но когда посадил машину, кинематографисты были недовольны: слишком долго выбирал место, в аппарате кончилась пленка. Калинин рассердился («Я вам не «актерка»!») и на следующий день постарался избавиться от «кинематографа». «Пчелку» на съемки повел другой пилот. Он не хотел повторять «ошибки» старшего товарища и потому, подойдя к болоту, лихо повел самолет на посадку. Кинематографисты в восторге. Самолет касается колесами топи и... переворачивается. К счастью, пилот отделался ушибами, а самолет получил лишь незначительную поломку.

В 1949 году мне предстояло провести испытания на флаттер. Этот режим возникает на определенной скорости: страшная тряска, создающаяся неправильными колебаниями конструкции, в течение 'нескольких секунд способна разрушить машину.

Программа испытания состояла в гонке «площадок». На заданной высоте я должен был доводить машину до определенной скорости и удерживать ее в таком режиме положенное время.

Машина перед этими испытаниями «валяла дурака». Ее улучшили. Теперь надо было проверить, насколько эффективны эти улучшения. И вот я выруливаю на бетонную полосу, прошу старт.