Мое небо

В ушах — звон. Кровь резкими импульсами стучит в висках. Темная-темная сетка опускается на глаза. Васин продолжает работать. Каждое движение кажется Васину последним: уже совершенно нет сил. Но тренированный организм служит верно.

Высота — тысяча метров. Восстановилась жизнедеятельность организма. Голова становится ясной. Почти мгновенно восстанавливаются силы. Валентин Васин ведет машину на аэродром.

После полета инженеры нашли причину отказа кислородной системы. Дефект, конечно, был устранен.

Вы думаете, каждому, кто влюбляется в авиацию, сразу суждено влюбиться в спорт? Конечно, нет. Порой это чувство приходит, перебираясь через барьеры лени или недисциплинированности. Но то, что оно придет,— аксиома. Бели его не будет, не будет и любви к воздушному океану.

Кстати о дисциплинированности. Впрочем, разговоры об этом, наверное, надоели вам еще со школьной скамьи? Что делать! Тема нестареющая.

Дабы вы не подумали, что недисциплинированный человек, по-моему, стопроцентно плохой человек, я сообщу, что герой следующего эпизода был прекрасным товарищем, отличным специалистом, превосходным спортсменом... Впрочем, вы сейчас убедитесь в этом сами.

Эпизод относится к годам Великой Отечественной войны. Он последовал тотчас после того, как я испытывал «летающий танк». Моим друзьям предстояло опробовать подвесную систему бомбардировщика. С помощью этой системы к самолету крепился грузовик, предназначенный для переброски к партизанам.

Была зима. Я вышел покурить на крылечко нашего домика, почему-то именовавшегося «комнатой летчиков». Четырехмоторный самолет бежал по полю, готовый вот-вот оторваться от земли. Я люблю смотреть, как взлетают самолеты. Внимательно слежу за огромной стальной птицей. Но что это? Неужели галлюцинация? На оси левого колеса ясно вижу стоящего человека. Ветер рвет его шинель. Развеваются волосы — он почему-то без шапки.

Нет. Это не галлюцинация. Я вижу удивленные лица людей, стоящих рядом со мной. Потом чей-то голос:

— Это Лева Салько.

Почему инженер, ведущий испытания, отправился в полет таким странным образом? Что Произошло? Размышлять над этим сейчас нет времени. Надо добежать до командного пункта и, связавшись по радио с летчиком, сообщить ему о «пассажире».

Вскоре машина возвращается к аэродрому. Летчик ведет самолет очень осторожно. Явно боится, что толчок при посадке может сбросить с оси несчастного инженера.

Но инженера на оси нет.

— На таком морозе в воздухе и пяти минут не продержишься,— говорит кто-то.

Машина уже плавно катится по снежному насту. Мы стоим молча. Каждый по-своему вспоминает инженера Льва Салько.

В жизни испытательного аэродрома бывают трудные минуты. Чудо века — изобретение Попова — приносит не только радость. Иногда оно сообщает на землю о горе.

На сей раз летчик сообщить ничего не мог. Он не мог знать, что делается под фюзеляжем его самолета. Мы сами теперь видели все: автомобиль, подвешенный под брюхом крылатой машины, шасси, стойки. Инженера Салько там не было.

Самолет зарулил на стоянку. Мы все так же стояли молча. Кто-то снял шапку. Машина с прицепленным под брюхом грузовиком остановилась. Из кабины грузовика вышел Лев Салько.

Через несколько минут, когда инженер высвободился из объятий, мы поняли, что произошло.

Все началось с крохотного нарушения установленного порядка. Самолет был готов взять старт, лопасти двигателей уже начали свой стремительный бег по кругу, когда добросовестный инженер решил еще раз проверить надежность подвески автомобиля. По существующим правилам находиться под машиной после запуска двигателей категорически воспрещено. Чуть-чуть переступить установленный порядок Салько не считал чем-то особенным, тем более что под брюхом самолета он оказался из-за самых лучших побуждений.