— Сергей Николаевич, как вы смотрите на такую затею — развалить планер в воздухе?

Это было ровно тридцать лет назад — осенью 1934 года. Стояла чудесная, ясная, нежаркая погода.

Часы показывали половину первого. Я стоял перед столиком, за которым сидели Антонов, Грибовский и Ветчинкин. У меня было несколько секунд, чтобы ответить на вопрос Антонова.

О том, что возможен полет «на разрушение», мне слышать ^е приходилось. Лишь много позже я узнал, что подобных экспериментов никто не ставил ни до, ни после.

— Хорошо, — говорю я. — Хоть сейчас. Мы идем к старту. Насупил брови Антонов.

— Еще не поздно. Может, бросить эту затею?

— Все будет в порядке!

Мой друг Леонид Расторгуев помогает надеть парашют.

— Лети, брат Сережа. Ни пуха, ни пера!

— Иду к черту!

Проверяю подгонку подвесной системы своего парашюта.

...И уже, описывая широкие круги, самолет с летчиком Федосеевым и бортинженером Эскиным все выше и выше затаскивает планер. Стрелка альтиметра показывает 2 500 метров. Заданная высота набрана. Пора отцепить буксирный трос. Самолет резко уходит вниз, в сторону. Я остаюсь в воздухе один на один с планером.

Передо мной указатель скорости, стрелка которого застыла на цифре «65». Я хочу зримо представить весь эксперимент от начала до конца, но картина получается неясной, обрывистой, самые интересные элементы испытания «за кадром». Бог с ними... Может, доведется увидеть картину подлинную, а не нарисованную воображением.

Плавно отжимаю ручку от себя — планер опускает нос. Начинается пикирование. Только так на планере можно достигнуть заветной скорости — двести двадцать.

Скорость быстро растет. На ста семидесяти должна, пожалуй, появиться вибрация крыльев. Но ее нет. Четко вижу это, бросая взгляд на конец крыла. Двести. Дрожания крыльев все еще нет. Земля стремительно несется мне навстречу. Свист ветра переходит в зловещий гул. На указателе скорости — 220. Крылья начинают дрожать. Вибрация нарастает стремительно. Больше я ничего не успеваю зафиксировать. Чувствую только, что гигантский колун рубит крылья. Обрывая крепящие ремни, огромная сила выбрасывает меня из искалеченной конструкции. Спокойно, Сергей. Рука хватается за вытяжное кольцо парашюта. Спокойно, Сергей. Дергать рано.

Мы летим в единой груде — я и обломки планера. Надо выждать момент, когда хоть чуть-чуть эти обломки отойдут от меня. Вот он, этот момент. Обломки проносятся мимо. Я дергаю за кольцо. Щелчок над головой. Потом удар — парашют наполняется воздухом. Смотрю на землю, такую милую и прекрасную. Парашют бережно несет меня к ней. Потом озираюсь вокруг. Над головой серебряное облачко — краска, еще несколько секунд назад покрывавшая мой планер. Облачко висит, будто настоящее. Потом уходит к морю.

Сердце колотится часто. Да черт с ним! До земли теперь рукой подать. Готовлюсь к приземлению. Мягкий удар о землю.

Отстегиваю парашют и по привычке собираю его. Потом, вместо того чтобы идти на аэродром, сажусь рядом с останками развалившегося планера и закуриваю. От стоящей неподалеку палатки бегут люди. Кто такие? Вспоминаю: здесь киноэкспедиция знаменитого режиссера Протазанова. Он набрасывается на меня с отчаянной руганью:

— Сволочи все вы, летчики! Почему не предупредили, что такие испытания будут? Мы бы засняли. Какие кадры потеряны!

Потом совсем мягко:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.