— Подлетаем! — сквозь самолетный гул прокричал летчик-наблюдатель. — Вон за той сопкой горит, сейчас увидишь! И действительно, едва наш Ан-2 перевалил за сопку, как в низине стали видны клубы дыма — лесной пожар. Сверху он был даже красив: из дымной завесы вырывались языки пламени — словно протуберанцы. Там, где они касались тайги, на зеленом появлялись черные пятна.

— Хороша картина? — прочитал мои мысли сидящий рядом парашютист. — Только страшно все это...

В это время летнаб Павел Литвиненко и инструктор парашютно-пожарной группы Геннадий Шарафудинов совещались, склонившись над планшетом. Но вот Геннадий повернулся к сидящим вдоль бортов пожарным и сделал знак рукой — будем прыгать.

— Приготовиться!

Выпускающий открыл дверь. В самолет ворвалась тугая струя воздуха, но вместо свежести она принесла запах дыма и гари, еще раз напомнив, что под нами бушевал огонь. Желтый сигнал сменился зеленым, коротко рявкнула сирена.

— Пошел!

Я прыгнул четвертым...

...Сколько прыжков за спиной у этих ребят с Дальневосточной авиабазы охраны лесов!.. Прыжки в грязь, на распаханное и схваченное морозом — самое страшное для ног — поле, в траву по пояс и, конечно, на лес, на пожары. Растаскивало их ветром, волокло по стерне; зависали на деревьях, отбивали до черноты ступни, спускались в «жуть», когда не знали даже, что под ними...

На земле собрались быстро. Над головами пролетел наш самолет, помахал на прощание крыльями. Мы остались одни.

— Обстановка сложная. — Шарафудинов казался спокойным, но голос выдавал волнение, — за ночь пожар раскинулся довольно широко. Он идет на нас, фронт километрах в трех. С тыла огонь не пройдет — там река Мая. Справа мелкие речушки и ручейки. Значит, тоже, наверное, не проскочит, хотя за правым флангом надо все время наблюдать. А вот в центре и на левом фланге может прорваться.

Все понимали: не задавить огонь — уйдет в сопки. И сами мы его не потушим, придется вызывать подкрепление. А где его взять, если на авиабазе каждый человек на счету? Загораний в тайге много, а штат малочислен...

— Будем прокладывать минерализированную полосу. Пожар низовой, но если ветер усилится — перейдет в верховой.

Быстро распаковали контейнеры, разобрали инструмент. Лес наполнился стуком топоров, визгом пил, глухими ударами мотыг.

— Без взрывчатки не обойтись, огонь приближается очень быстро, — инструктор только что вернулся из разведки.

Взрывчатку, упакованную в полиэтиленовые рукава, уложили мгновенно.

— Всем в укрытие!

Прогремевший взрыв долго отзывался эхом среди сопок. Потом еще один, еще и еще. После взрывов заградительная полоса стала похожа на линию обороны: вывороченные комья земли, завалы из кустарника и валежника... Поваленные деревья напоминали противотанковые ежи.

Мы бросились расчищать полосу. Вот когда я понял, что такое работа парашютиста-пожарного. От романтического флера, который окутывал до сих пор эту профессию, не осталось и следа. Очень скоро на руках появились кровавые мозоли. Поверьте, я старался изо всех сил, но куда мне было до ребят: пока расчищал один метр, они успевали обрабатывать по пять.

Из-за дыма было тяжело дышать, однако работали без перерыва — с каждым часом воздух становился все горячее и горячее, и уже хорошо был слышен треск приближающегося пожара. Но вот полоса — три километра перепаханной и обильно политой потом, а местами и кровью земли — перерезала путь огню.

Не знаю, как остальные, а я совсем не заметил, как пролетел день. Солнце клонилось к закату. По небу изредка проплывали белесые облака. Но надежды на дождь не было. Оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что огонь не перекинется через заградительную полосу.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.