...70 метров железных рештаков сболчено в конвейере. Вздрагивают рештаки, ползет по ним уголек. От забоя его подают молодые ребята - навальщики. Ненасытен рештак. Трудно целую упряжку поддавать уголь лопатой.

- Дай, пропущу одну-две... А то сыпану под ролики... станет, сволочь, - робко лезут мысли.

Не уследить по лаве, кто затормозил рештаки. Рвется мотор, тужится - все напрасно. Конвейер стоит. А мысли ползут дальше:

- Не мое - казенное. Все равно, лишь бы норму дать... Не дадим - доплатят.

Человек машине враг. Он боится и ненавидит ее за повышенные нормы, за ущемленную квалификацию шахтера, за вмешательство в распорядок его работы. Он забыл уже о рабском труде сановника, ушедшем в прошлое с появлением конвейера.

Недавно американский ученый Стюарт Чейз выпустил книгу под названием «Люди и машина». Чейз пишет: «Машины зачали и начали плодиться и размножаться по своим собственным законам. Человеческие существа, столь заботливо вскормившие их, проснулись и нашли себя в окружении новой расы диких и опасных зверей, господствующих над ними». Человек машине враг... Совпали мысли разагитированного кулацкими слухами «расейского» паренька с мыслями высококультурного американца!...

Не узнали участковые с пласта «Толстого» о книге Чейза. Знали - в огне социалистического соревнования нужно сжечь, переплавить вражду, знаменем участка сделать борьбу за цикл, за машину.

Вступили в борьбу за цикл десяток ударных групп, создавшихся на участке среди крепильщиков, отбойщиков, навальщиков, вагонщиков. Показателем служила часть цикла, доведенная до каждого рабочего. Многие из этих людей не значились в ударных списках шахткома, но их работа, подчиненная каждодневному контролю и сравнению с другими, была работой ударников. Они вывесили на участке черную доску - позор тому, кто попадет на нее!

Подрубить пласт вдоль всей лавы врубовкой, пробурить бурки, выпалить их, чтобы «расшевелить» уголь, отбить его обушком и перелопатить на ленту конвейера, закрепить лаву, подбутить освобожденное пространство породой - это цикл. Операции повторяются неизменно с нерушимой точностью.

Эту точность принесла в лаву машина. Она отменила «безмерную» работу вручную, разделила труд между человеком и врубовкой.

В разных лавах укладывается цикл в двадцати-, тридцати, -сорокачасовой срок. Весь механизированный Донбасс борется за «цикл в сутки».

Срыв цикла ломает планы. Смена, работающая с утра, придя на следующий день, находит работы неподготовленными. Цикл не вложился в сутки. Скомкана, сорвана работа. Люди оставлены без дела. Простой. Затем автоматически возникнут задержки. Добыча сорвана.

От парамоновских «крысоловок» с дедовскими обычаями шахты уходили к распорядку заводских цехов, фабрик. Этого никак не могли понять многие, прошедшие школу старой шахты. Машина для них оставалась второстепенным подспорьем. А лаву надо было перестраивать на дружбу с машиной.

Главное - рассчитать.

Цикл - сутки. Сутки - цикл. Врут в лаве, что пружина в часах. Завели пружину - идут часы. Сделали вруб - пошел цикл. И так до нового вруба - 24 часа.

Первые дни, когда приучали лаву к суточному циклу, помощник участкового, студент Горного института Федор почти не вылезал из шахты. 15 часов на участке, часа 2 в пути, час на еду, остальное - сон. С часами в руках он размечал тончайшее время операций. И разметив, приучал к ней людей.

Бурить начинать с такого-то часа, столько-то времени - таков наряд. Иначе будет сорван цикл.

Отбить уголь к такому-то времени, чтобы лава была чистая к приходу машиниста. Иначе будет сорван цикл.

Закрепить лаву, подчистить уголь обязательно за ночь. К утру лава должна принять очередную зарубку. Иначе - срыв...

... Утром, в разгар смены, у конвейерного мотора в лаве лопнуло дышло. Дежурный выехал «на-гора». В нарядной, где затихала каждодневная суета утреннего наряда, это сообщение огорошило участкового. Это значило:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.