Старик остановился возле зеленого холма; отсюда хорошо было видно пшеничное поле, и за ним фиолетовой тенью прорезался островок леса. Низко к земле обвисли тяжелые, серые облака, вдалеке проступили под ними, бледно-синие полосы — где-то полоскал дождь, сюда подбирался.

До деревни самая малость осталась, перейти с этой стороны овражек — и все.

Тридцать лет он сюда добирался, сколько раз мысленно горячим лицом в траву падал, перед друзьями прощения просил, перед людьми исповедовался, и вот... он живой, деревня рядом, шаг ступи и придешь...

Но что это? Словно железные путы на ноги легли, тело свинцом налилось, сердце о себе напомнило: укололо, горячей волной к вискам поднялось.

Последние метры с надрывом давались; преследовали мысли, одна другой жестче, все внутри дергалось, и успокоиться не мог.

Когда овражек перешел и на один из его взлобков подниматься начал, последний раз подстегнул себя: плетись, старая развалина, не дрожи, неси свой крест!

Он хорошо помнил, что на околице изба тетки Федосьи должна быть. Она здесь жила, одинокая, сварливая. Всегда, когда партизаны на ночлег в деревне оставались, тетка норовила их парным молоком угостить — корову ей удалось сохранить чудом, в лесной сторожке ее спрятала.

И показалось ему, что сейчас он увидит тетку на крыльце, заметит она его, засуетится, поворчит для острастки и за холодным кувшином в сени побежит.

Медленно расступился кустарник, разошлись травы и... не оказалось дома, где жила тетка Федосья. Но ведь здесь же он был, здесь! Старика словно придавило — замер, остановился как вкопанный.

Ошалело стучало сердце, каждый удар в голове мучительно отзывался. Старик глаза протер: что за чертовщина!

Не было, не было деревеньки Костенки!

Ни одной избы не выглядывало, а вдоль опушки, где избы раньше тянулись, куда ни кинь взгляд, буйствовал малинник. Кусты разрослись плотно, густо, среди темно-изумрудных листьев высвечивали сочные ягоды...

Где же, где деревушка? Где люди?! К чему, к кому столько лет добирался?

И стало ему страшно.

В метрах ста от оврага увидел за синей оградкой серебристый памятник с пурпурной звездочкой.

Неслышными шагами подошел к нему, остановился, запестрили перед глазами слова: «Вечная память... зверски уничтоженным... партизанам... жителям...» Господи, они же все, все здесь... Друзья, дед Архип, внуки... он сам...

Ощутил, как качнулась под ногами земля, поплыл в сторону малинник, звенящей пустотой обрушилось небо — хлынул на зеленую плоть живительный дождь...

И вновь захлестнуло сердце смертельное чувство страха — один, совсем один-одинешенек остался, как тогда... ребята где-то поодаль отстреливались, те, кто еще жив был или ранен, а он, трусливо уронив автомат, отступил, сделал шаг в сторону и замер оцепенело: вспыхнула около перевернутого лукошка ярко-красная ягода и, алым светом разлившись, заградила дорогу...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.