Испанец Пако де Лусия считается сейчас одним из лучших гитаристов мира. Он выступал с крупнейшими мастерами различных школ и направлений: фламенко, джаза, рока; с известнейшим английским гитаристом Джоном Маклафлином, восхитившимся искусством де Лусия; со знаменитым Карлосом Сантаной, который не так давно во время одного из совместных концертов внезапно оборвал свою партию и, положив гитару, зааплодировал «великолепному Пако», признавая тем его первенство...

В Гаване он был проездом, перед большим турне по Латинской Америке. Выступал в зале «Дома Америк», в национальном театре. Мы договорились встретиться, чтобы Пако дал интервью.

...Я представлял его другим – таким, каким видел по телевизору в Москве, в программе «Мелодии и ритмы», – высоким, худым, с артистически длинными угольно-черными волосами, оттеняющими андалузскую бледность, огромными черными горящими глазами, тонкими прозрачными пальцами...

— Добрый вечер, – тихо вошел в зал, предназначенный для пресс-конференций, среднего роста темно-русый парень в спортивной куртке. – Простите, что опоздал. – Улыбка у него открытая, кубинская, которую можно встретить на любой улице Гаваны.

— Добрый вечер, – ответил я, не совсем понимая, что ему нужно.

И тут с шумом ворвался какой-то чернобородый мужчина:

– Да, это тот самый зал! Час назад позвонили и предупредили, что нас будет ждать здесь советский журналист. Это вы? А это, – жест в сторону парня в спортивной куртке, – сам Пако де Лусия! Я его менеджер. У него всего час до концерта, учтите. Все, я убежал.

— Простите, – обращаюсь к де Лусия, – я не узнал вас.

— Что же в этом удивительного? – Пако снова просто, как-то по-домашнему улыбается. – Я не Элвис Пресли и не Пол Маккартни. Притом выступаю я всегда в концертном костюме.

Де Лусия немного порассуждал о том, какие костюмы хороши для концертов, потом же буквально набросился с вопросами: любят ли у нас гитару? Знают ли его творчество? («Да, знают». Пако обрадовался.) Что знают у нас о фламенко? Пришлось напомнить, что цель нашей встречи – его рассказ, а не мои ответы на вопросы.

...Первым, что увидел в своей жизни маленький Пако, была гитара. Она висела на стене напротив его детской кроватки. Когда начал играть? Тогда же, когда начал ходить. Отец часто напоминал Пако и его старшему брату Рамону (тоже одному из крупнейших гитаристов мира) слова великого Паганини о том, что из всех музыкальных инструментов труднее всего овладеть скрипкой и гитарой. Он приучил сыновей работать с гитарой чуть больше, чем в свое время его самого приучил отец. Когда Пако исполнилось шесть лет и он перед большой аудиторией андалузцев – по крайней мере для семидесяти пяти процентов этого народа жизнь бы потеряла смысл без гитары – исполнил композицию со сложнейшими переборами, отец разрешил сыну называть себя начинающим гитаристом. В тринадцать лет Пако де Лусия уже объездил с концертами всю Европу и Америку, выпустил три первых диска, на которых записал музыку фламенко и свои обработки народных андалузских мелодий. Но мировая известность земляка-гитариста испанцам, а тем более андалузцам говорит еще далеко не все. Дворец музыки в Бапсеппни – вот что попробуй завоевать! В 1970 году, на вечере, посвященном годовщине смерти Людвига ван Бетховена, он поднял зал огромного Барселонского дворца и заставил аплодировать себе в течение десяти минут.

...Он медленно выходит на сцену, крепко сжимая в правой руке тонкий гриф гитары, садится на стул, закидывает ногу на ногу, внимательно смотрит в зал, слушает его. Гаснет свет. Лишь сильный луч прожектора выхватывает из темноты его бледное лицо и черный блестящий костюм. Еще минуту или две заливает зал тишина – он мягко, почти неслышно прикасается к струнам... Свободная импровизация, полная свободы полета звуков... Пако, прикрыв глаза, чуть склонив и откинув голову, то выводит мягкие, немного печальные мелодии, то, громко стукнув по сцене высоким каблуком своего остроносого полусапожка, взрывается страстными переборами. И все больше и больше кажется, что и сам он уносится из этого зала, с этого континента в далекую родную Андалузию, в маленький городок, то дремлющий в лучах вечернего света, то вспыхивающий ненавистью и свободолюбием, и весь зал он увлекает за собой, туда, где свобода степей, туда, где Гранада и Севилья, где весной распускаются голубые розы...

– ...Вы не поверите – я выращиваю голубые розы. Это правда. У меня в Мадриде небольшой, но замечательный сад возле дома. Больше всего на свете я люблю выращивать цветы. Им я уделяю не меньше времени, чем музыке.

— Сколько часов в день вы приблизительно играете?

— Я человек совершенно неорганизованный. Могу не притрагиваться к гитаре неделями и даже месяцами, могу дни и ночи с ней не расставаться. Говорят, у меня легкая рука, и поэтому не страшна такая бессистемность. Вообще тренингу, если можно так выразиться, я не уделяю много времени. В основном сочиняю, импровизирую, обрабатываю старые мелодии... Фламенко, а особенно джаз-рок – беспрерывная импровизация. Повторение невозможно. И дома, и на концертах, и на дисках – всегда по-новому. Я бы сказал, сама рука должна обладать способностью к постоянной импровизации, к полету фантазии...

— Я слышал, что метры фламенко, преклоняясь перед вашей виртуозностью, не слишком лестно отзываются об экспериментах, которые вы проводите вместе с джазовыми гитаристами, например, с Маклафлином?

— Да, некоторым это не очень нравится. Но я считаю, что старое, классическое фламенко в конце двадцатого века не может увлечь молодежь. Я постоянно пробую, экспериментирую, ищу. Иногда выступаю с ударными инструментами, бас-гитарой, кастаньетами... Лишь бы наше фламенко не звучало загробной музыкой с экзотическими переборами. Но принцип, суть необходимо сохранить.

— Ваши любимые композиторы?

— Мануэль де Фалья, Бах, Моцарт.

— Какое из искусств, по-вашему, ближе к музыке?

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.