Люди, я расту

– ...И наверняка просчитается! Конечно, давать навыки общественной работы надо уже в третьем классе и даже раньше. Но если на плечи нынешних малышей взваливать то, что им пока не по силам, вполне вероятно, к шестому-седьмому классу их тоже придется «уговаривать». Всякому овощу свое время. Так и в воспитании. Если что-то не заложить вовремя, то потом будет просто-напросто поздно. В этом я сам не раз убеждался, выезжая на лето с отрядами школьников в лагеря труда и отдыха. Самых ленивых и избалованных мальчишек и девчонок пусть не сразу, но все же удавалось вовлечь и даже увлечь работой в поле, научить разумному использованию свободного времени. У многих этот летний заряд активности оставался и в последующие годы... Иное дело – старшеклассники из числа «трудных». Всеми способами уклонялись они от труда, открыто демонстрируя свое презрение к общепринятым нормам поведения. Самых упорных нарушителей дисциплины пришлось даже выпроводить из лагеря. Можно утешать себя надеждой, что, попав в более опытные, чем наши, руки, эти юнцы исправятся. Но для чего обманывать самих себя? И более опытные руки уже мало что смогут сделать: время для пробуждения лучших человеческих чувств, увы, необратимо упущено.

Кстати сказать, фактор времени работает против нас и в том случае, когда в детях искусственно развивают одни задатки в ущерб другим. Так, в некоторых семьях ставку делают на репетиторов. Раз, мол, школа чего-то недодает ребенку, будем восполнять это. за счет своего кармана. Разве мало таких родителей, которые стремятся как можно раньше приобщить своих детей к какой-нибудь престижной профессии? Иного мальчишку прямо после уроков ведут (или везут) в изостудию или на занятия фигурным катанием, а бывает, сначала туда, потом сюда. Родителям кажется, что они стараются ради ребенка, а на деле...

— Но ведь известно: если заложенным в ребенке способностям не дать развернуться вовремя, они могут и вовсе усохнуть на корню.

— Да, так рассуждают многие родители. Но возникает вопрос: кого мы хотим вырастить – того, кто будет хорошо жить, или того, с кем будет хорошо жить?

Поверьте, вопрос этот не праздный. Повышается благосостояние семей, улучшаются жилищные условия, и в то же время растет число пожилых людей, которые проводят остаток своей жизни в домах для престарелых и инвалидов, хотя у многих из них есть и дети, и внуки. Конечно, у каждого такого случая своя причина. В целом же это печальный итог многолетней, подчас жертвенной заботы о том, чтобы ребенок поскорее раскрыл свои Таланты и превзошел сверстников. Воспитанный по рецептам эгоистической морали, молодой человек может стать высококвалифицированным, высокооплачиваемым специалистом, но вместе с тем он бывает холодным, расчетливым себялюбцем. И кого же винить в этом, как не самих родителей!

Впрочем, сегодня редко кто, по крайней мере на словах, отрицает благотворное влияние общественной работы на духовное и нравственное становление подростка. И сами дети, как показывают исследования, еще до того, как, скажем, их примут в пионеры, настроены на активное участие в делах класса и школы. Спрашивается: почему же активность подростков, к 12 – 13 годам достигнув своего пика, во многих случаях начинает «расти» вниз? Отчего некоторые ребята, еще вчера с гордостью носившие пионерский галстук, сегодня, выходя из школы, торопливо прячут его в карман? И чем объяснить, что наиболее интересные окормы работы с подростками в последние годы рождались, как правило, вне стен школы, хотя именно она должна быть центром воспитательной работы?

Причин тому много, о них сейчас остро говорится в нашей печати. Сейчас же хочется остановиться на одной – привычка переносить методику обучения и на воспитательный процесс. Это стремление свойственно многим учителям и пионерским работникам. И хотя отметок на классном часе или отрядном сборе никому не выставляют, но чем, собственно, отличается неумеренное восхваление исполнительных мальчиков и девочек от пятерок в дневнике и наоборот – критика пассивных от двоек. Причем атмосфера и тут, и там точь-в-точь такая же, как на уроке: взрослый сидит за учительским столом и по очереди «поднимает» учеников. И пусть кто-то из ребят попробует отказаться от поручения, которое ему не по душе. Это сразу же преподносится как позорный поступок, который подлежит общему осуждению. Иные школьные воспитатели, исчерпав все приемы авторитарной педагогики, вызывают в школу родителей: авось, после этого ученик захочет быть активным.

Но ведь нельзя заставить захотеть! Даже если дело, которое поручают подросткам, нужное, стоящее, но не отвечает их возрастным потребностям, они не станут заниматься им с охотой. Вот, к примеру, самообслуживание в школе. Более или менее исправно убирают ребята начальных классов. Степенные старшеклассники тоже не брезгуют поработать шваброй. А вот ученики пятых – седьмых классов берутся за уборку только из-под палки. Но обратись к ним с призывом принять участие в вечернем патрулировании улиц – все пойдут! Или предложи им сходить в поход за грибами, а потом, чтобы сбить высокие цены на рынке, уступить весь сбор за бесценок людям преклонного возраста – долго уговаривать не придется. Короче, подросток на все пойдет, все сделает, лишь бы его не считали «маленьким». И этим искусно пользуются разного рода темные личности.

— Что же мешает школьным воспитателям признать подростка «большим»? Кажется, они-то в первую очередь заинтересованы, чтобы ученик поскорее набирался жизненного опыта и обретал самостоятельность. Пока же положение во многих школах таково, что с учителей и вожатых спрашивают и за успеваемость, и за дисциплину, и за сбор макулатуры, и за выпуск стенгазет... Даже за то, что пионер Вася поссорился с пионером Петей.

— Хотите сказать, что взрослые в школах и без того перегружены?

— Да. А главное – возлагая ответственность за все на учителей, мы тем самым насаждаем иждивенчество среди учащихся.

— Верный способ – предоставить ученикам право самим управлять своими делами, в том числе и улаживать конфликты между собой. Школьное самоуправление разом решает множество застарелых проблем, отравляющих повседневную жизнь педагогов и воспитанников.

— Самоуправление? Разве это ново? Придите сегодня в любую школу, и вам с гордостью скажут: «У нас – самоуправление!» И назовут дела, за которые «от» и «до» отвечают ребята.

— Заметьте: о том, как дети управляют своими делами, рассказывают взрослые. Они же судят, что у ребят получилось, а что нет. Какое же это самоуправление? На мой взгляд, оно начинается с признания, что дети – вовсе не уменьшенная копия нас самих, а самостоятельные люди. Со своим неповторимым мироощущением и ценностями, которые порой не совпадают с нашими, что называется, один к одному.

В связи с этим вспоминается такой случай. Московские школьники, приехав на зимние каникулы к своим сверстникам в Карелию, в числе других дел провели политинформацию о положении в странах Среднего Востока. Форму они избрали необычную: оделись в национальные костюмы и обращались друг к другу, соблюдая принятый на Востоке этикет. Сидевший рядом со мной местный педагог шепотом выражал свое неодобрение: много, дескать, этнографических неточностей и вообще, мол, примитив. Не знаю, как насчет примитива, а неточности, конечно, были. Но вот в ответах на анкету, где был и такой вопрос: «Что больше всего понравилось на сборе?» – на первое место ребята поставили ту самую политинформацию «в лицах».

Что и говорить, взрослому человеку, если он захочет, ничего не стоит придраться к результатам детского творчества. Но стоит ли нам быть столь придирчивыми? В свое время Н. К. Крупская на этот счет заметила: «Пусть они наделают ошибок, но зато пусть они сами научатся работать». К сожалению, в своей практике мы часто руководствуемся другим правилом: пусть они учатся работать, но чтобы никаких ошибок! А ведь известно, что излишняя опека опасна не столько сиюминутными, сколько отдаленными результатами. Многие социально-психологические исследования показывают: положительное отношение подростка к общественной работе, разрушенное в результате неправильного педагогического подхода, восстановить чрезвычайно трудно, а в некоторых случаях – невозможно.

Драма иных, казалось бы, бесспорных педагогических идей в том, что на практике от них остается нередко лишь одна видимость. Взять, к примеру; то же самоуправление. Вот как оно выглядит в одной из школ, где действует свой краеведческий музей. «Директором» тут ученик седьмого класса. Остальные ребята – «музейные работники». Все в их руках? Не тут-то было! При первом же разговоре выясняется, что в музее они ни за что не отвечают, а лишь «представляют» его, когда школу посещают делегации. И еще им разрешено вытирать пыль с экспонатов. А как работать музею и даже то, кому его «представлять», решают взрослые.

— Что же лежит в основе этой неуемной страсти опекать подростков? Некоторые считают, что это результат феминизации нашей педагогики – резкого преобладания женщин среди учителей и пионерских работников. Дескать, им на роду написано беспокоиться за детей, даже тогда, когда детки на голову выше их ростом.

— По-моему, женщины не хуже мужчин справляются с педагогической работой. Но, согласен, опека – это всегда проявление открытого или затаенного страха. Родители опасаются за жизнь и здоровье ребенка, воспитатель – за поведение воспитанников, отвечать за которое придется ему, воспитателю. Правда, по иронии судьбы чаще всего подростки подводят именно тех, кто не доверяет им и боится отпустить от себя хотя бы на шаг.

— Выходит, надо передать всю власть подросткам и пусть они сами разбираются, что и как?.. Но ведь они действительно кое в чем еще дети и вряд ли смогут обойтись без помощи и советов взрослых.