И. БАГРАМЯН. А первый-то все же вас, как певца заметил не кто иной, как Семен Михайлович Буденный...

А. ОГНИВЦЕВ. Да, я его считаю, тем дорогим для меня человеком, который оказал решающее влияние на мою артистическую жизнь. Я учился в Кишиневской консерватории, часто выступал перед воинами. И вот однажды к ним в часть приехал маршал Буденный. Зная, что Семен Михайлович очень любит искусство и хорошо в нем разбирается, устроили концерт художественной самодеятельности. Пригласили и меня как бывшего воспитанника этой части. После концерта Буденный попросил представить меня ему. Он тепло поздоровался, поинтересовался, откуда я родом, похвалил и посоветовал: «Вам, молодой человек, в Большом театре нужно петь. Если любите искусство и любите работать – приезжайте в Москву». «Любите работать» – эти два слова он особенно подчеркнул, вскинув вверх указательный палец.

И. БАГРАМЯН. А мне Буденный как-то рассказывал, что ваша певческая биография началась с курьеза...

А. ОГНИВЦЕВ. Тогда я еще и не помышлял о серьезном пении. А дело было в Кишиневе, в части, где я служил связистом. Друзья уговорили меня выступить на вечере художественной самодеятельности. Вышел на сцену и... забыл слова, мелодию. Стою, открываю и закрываю рот. а звука нет. Послышались смех, аплодисменты, кто-то захихикал... Подошел конферансье, взял меня за руку и увел со сцены. В тот вечер я поклялся никогда не петь на людях, но все же не выдержал – пошел на прослушивание в консерваторию. С патефонной пластинки выучил арию Руслана из оперы «Руслан и Людмила» и исполнил ее перед комиссией. Самое интересное, что пел я тогда тенором, подражая Козловскому. «Вам, Огнивцев, нужно петь только басом», – сказал председатель приемной комиссии и поздравил с зачислением в консерваторию. Потом произошла та памятная встреча с Буденным, после которой я окончательно поверил в себя и поехал в Москву. И вот уже скоро 30 лет, как я пою на сцене Большого театра...

И. БАГРАМЯН. Неужели уже 30 лет? А я ведь отлично помню тот вечер, когда мне позвонил Буденный. «Слушай, – говорит, – появился бас в Большом театре, голосище здоров, а на Шаляпина как похож! И внешность и осанка Федора Ивановича...» Через два дня я поехал в Большой театр слушать вас в «Хованщине»

А. ОГНИВЦЕВ. Вот, ей-богу, далась всем эта похожесть. Куда ни приедешь, все так и тычут пальцем: сын Шаляпина! Даже в Италии, где гастролировал не раз, и там не устают повторять: «Бамбино Шаляпино! Бамбино Шаляпине!» Ну что ты будешь делать! Не отрицаю, я хорошо знаком с семьей Шаляпина. И жена его Иола Игнатьевна Торнаги, в прошлом прима-балерина «Ла Скала», и сын Борис, и дочь Марина ко мне относятся чрезвычайно тепло. Всякий раз, когда бываю в Италии, во Франции, знаю: предстоит очередная чудесная встреча с детьми Шаляпина (Иола Игнатьевна не так давно скончалась). Но разве объяснишь каждому, что природа так все устроила сама, без всякого вмешательства Шаляпина...

И. БАГРАМЯН. Мы начали нашу беседу, Александр Павлович, с вашего вопроса ко мне о письмах, которые я получаю от молодежи. Я знаю, что и у вас обширная корреспонденция...

А. ОГНИВЦЕВ. Да, мне тоже часто пишут воины, студенты, рабочие, школьники, которые мечтают стать артистами. Молодые люди делятся самым сокровенным, ищут ответы на многие весьма не легкие вопросы жизни, просят поддержки, спрашивают, как стать мастером своего дела. И вы знаете, Иван Христофорович, в этих письмах я явственно и зримо вижу сложное и прекрасное, как мир, лицо нашего' молодого современника. Но... – видимо, без этого «но» нам сегодня с вами не обойтись, – к сожалению, встречаются и послания, суть которых сводится к следующему: нечего самому себе создавать трудности, коль можно обойтись и без них. Такие вот рассуждения меня всегда очень настораживают. И на такие письма я отвечаю в первую очередь. Я понимаю: молодежи присущи максимализм, нетерпение. Некоторые молодые – я сам таких в артистической среде хорошо знаю – хотят без приложения каких-либо усилий поскорее увидеть результат и немедленно обрести признание. Сколько их было, таких вот «подающих надежды», «начинающих талантов»! Немногие оказались готовыми к серьезному труду, к лишениям в интересах дела, ради искусства. И потому я считал и считаю: для каждого вступающего в самостоятельную жизнь человека лучше, если судьба поначалу строже, злее, что ли, отнесется к нему. Только тогда он поймет, что жизненные вершины берутся «кровью жил и соком нервов», а не с помощью чьих-то протекций. На своем личном опыте я убедился: истинная радость творческого человека – в неустанном, бесконечном поиске не проторенных никем дорог. Вот почему каждую роль, каждую партию, любое произведение я готовил и готовлю с величайшим наслаждением, даже если они мне доставляют массу хлопот, трудностей и переживаний.

И. БАГРАМЯН. Я знаю, что вы месяцами не выходили из театра, работая над «Борисом Годуновым»...

А. ОГНИВЦЕВ. А иначе ничего путного в искусстве не создашь! Скороспелость и поспешность в любом деле к добру не приводят. Мне же еще и несказанно повезло: у меня были прекрасные наставники – Антонина Васильевна Нежданова и Николай Семенович Голованов. Великая русская певица и великий русский дирижер.

И. БАГРАМЯН. Знаю, знаю... Вот вам еще один яркий пример, как много значит обрести в жизни талантливого педагога, учителя, старшего товарища. Я тоже всегда с благодарностью вспоминаю людей, которые оказали на меня неизмеримое влияние: Шапошников, Тимошенко, Буденный, Жуков, Рокоссовский, Конев, Ворошилов... всех не перечесть. Они были и останутся для всех нас образцом беззаветного служения своему народу, своей социалистической Родине.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.