К своему IX съезду комсомол СССР пришел с огромными победами. За период между VIII и IX съездами комсомол совершил исторический поворот к важнейшим хозяйственным задачам.

На всех участках хозяйственной и культурной стройки комсомольцы шагают в первых шеренгах отважных бойцов за социализм, принимают активнейшее участие в классовой борьбе за социализм.

Борьба комсомола полна героики, пафоса, красочности. В боях за выполнение промфинплана в тысячу раз больше драматических положений, нежели в любовной истории Пети и Нины. Рассказ об участии комсомола в коллективизации сельского хозяйства в миллион раз увлекательнее, нежели повесть о любовно-психологических переживаниях малашкинской Тани Аристарховой.

Не об этом идет речь. Мы хотим лишь подчеркнуть, что наша сегодняшняя действительность, наша жизнь и борьба на редкость насыщены героизмом, красочностью и дают замечательный материал для художественного отображения.

Литература отстает от жизни, от боевых задач социалистического строительства. Лишь за последнее время здесь наметился решительный перелом. Призыв ударников в литературу - один из важнейших моментов на пути ликвидации отставания литературы от нужд нашего строительства и запросов рабочего читателя.

Поэтому работа «Смены» и РИО ВЦСПС с начинающими рабочими-авторами из актива заводских литкружков (слет литкружков, издание в «Библиотечке «Смены» творческих сборников кружков и т. д.) приобретает огромное значение.

Но имеется один участок литературного фронта, где диспропорция между запросами читателя и их удовлетворением особенно велика. Этот участок - комсомол. На этом участке - если не считать нескольких очерков (я Ильина, Г. Киша, Б. Галина) - сплошной прорыв.

Героическая борьба комсомола на фронтах хозяйственного и культурного строительства в художественной литературе почти ничем не отображена. Единственное светлое пятно на этом участке - полуочерковая повесть М. Платошкина «Прорыв».

В ряде произведений, объективно враждебных нам, мы видим комсомол в «кривом зеркале». Ленинградское т-во писателей зарекомендовало себя как своеобразное убежище новобуржуазной, реакционной литературы (Евг. Замятин, Куклин. «Глома» Борисоглебского и т. д.).

В «Поперек поля» Мих. Иринина и «Оптимистическом романе» Ю. Берзина, вышедших в этом издательстве, мы найдем комсомольцев; им уделено в этих вещах много места. Посмотрим, как они изображены.

В «Поперек поля» деревенские комсомольцы жестоко воюют со... старыми крестьянами. В избе героини повести Оленки образовался культурный деревенский центр, возглавляемый комсомольцами. Эта изба становится местом жесточайшей борьбы. Но в повести комсомольцы - не вожаки и участники классовой борьбы в деревне, не организаторы социалистического ее переустройства, а просто культурники. Да и борьба дана М. Ирининым не в социальном, политическом плане, а в плане биологическом. Всюду социология подменена биологизмом. О кулаках «окромя хорошего» в повести ничего нет. Комсомольцы борются не в силу каких-либо классовых причин, а по биологическим, половым мотивам. Так под пером М. Иринина извращена наша деревенская действительность, извращено участие комсомольцев в строительстве новой деревни.

Автор «Оптимистического романа» Ю. Берзин с каждым новым произведением все больше и больше скатывается на враждебные пролетариату позиции. В своей новой вещи он пробует доказать, что нэп знаменует собой «перерождение» всех клеточек советского аппарата. Система идей, развиваемых Берзиным в этом романе, несложна: на смену романтике военного коммунизма пришла эпоха затишья, спокойствия, удручающей повседневности. Отсюда - скука, оплесневение и как синтез всего этого - «перерождение». Изобразив мрачными красками нашу действительность, Берзин вкладывает в уста «хорошего» комсомольца отрицательные реплики по адресу, нашей действительности и говорит об этом комсомольце следующее": «Он старательно выполнял отведенную ему работу. Он готовил доклады, проводил кампании, разъезжал по фабрикам и заводам, агитировал, организовывал людей... пока... пока его не подстерегло нечто похожее на пресыщение, - он устал. Однообразие дней стало утомительным. В воздухе висело спокойствие засухи» (подчеркнуто мною - А. Б.).

Фигура комсомольца Юрия Соплеменникова - ширма для берзинских высказываний о современности.

Вещи Иринина и Берзина крайне характерны для новобуржуазной и скатывающейся к ней попутнической литературы. Комсомольцы в этих произведениях - лишь ширма, прием для развития тех или иных враждебных нам идеологических построений.

Что же мы противопоставляем этим реакционным писаниям о комсомоле?

Пролетарские и близкие нам революционные писатели за этот период ничего нового о комсомоле не дали. Здесь мы говорим о «маститых» и «именитых» писателях. Нельзя сказать, что произведений, посвященных комсомолу, за последний период вовсе не появилось; их дали молодые, впервые приходящие в литературу авторы. Но дебюты молодых писателей были крайне неудачны.

Виталий Державин дал роман «Сердце в лесах» («Мол. Гв.»., 1930). Возможно, что автор исходил из весома положительных побуждений: «Показать, как в ломке старых бытовых отношений, росте новых общественных отношений рождается новый быт, новый семейный уклад». Но благими намерениями вымощен ад. Роман В. Державина получился на редкость пошлый, мещанский. Весь роман посвящен сугубо психологическим переживаниям комсомолки Тани и 1001 пережевыванию «ПОЛОВЫЕ проблемы». Таня попадает из провинции в Ленинград. И здесь она кроме «проклятых» вопросов пола больше ничего не познает. Ее преследуют «сплошные» эротоманы. Партиец критик, видный общественник Книн - какой-то слепок с арцыбашевского Санина; его программа и жизненная направленность несложны: «Солнца-то сколько, жизни, сил - так весь мир бы и изнасиловал». Тане на первом свидании этот критик, поэт и т. д. сообщает, что ее губы «девственно наивны» и глаза «бездонные... в них можно утонуть» (стиль, стиль-то! - А. Б.) и прочие пошлости. Через несколько дней Книн сообщает: «Я смело бросаю свое «хочу, ты имеешь мое ответное «лови» и я ловлю, ловлю»... Подобные пошлости следуют одна за другой, при чем все похождения современного Санина рассказываются Державиным эпически, с натуралистическими подробностями. Во второй части романа Таня удирает из «развратного» и «пагубного» Ленинграда обратно в провинцию. Замужество. Измена мужа-комсомольца. Уход от мужа. Примирение и обещание обоих супругов никогда не изменять друг другу. Весь новый быт, вся проблема новой семьи, борьба недостатками старого быта В. Державиным сведена к пошловато-мещанской проблеме, прямо по П. Романову - о праве на измену. Где же тут комсомол, комсомольцы, строительство нового быта? И подобная пошлость выдается за комсомольский «проблемный» роман.

Нам нужно полнокровное, яркое отображение героического прошлого комсомола, его борьбы на фронтах гражданской войны, борьбы за массы рабочей молодежи, портреты комсомольских активистов, особенно рабочих-активистов и т. д. Художественная литература, посвященная этим темам, может сыграть большую положительную политико-воспитательную роль. Но это ни в коей мере не относится к книге И. Скоринко «Дикая дивизия». Тема ее борьба молодежи за власть советов, борьба за большевизацию союза молодежи, борьба с последышами эсеров и меньшевиков в Союзе. Место действия - губернский город февраль 1917 г.

Но как нелепо, неправильно изображена эта борьба!

Классовое разоблачение меньшевиков и эсеров сведено к словесной «трепотне» и методам «физического воздействия». Вместо того чтобы как следует показать предательскую, оппортунистическую, антипролетарскую сущность «социалистического блока» (меньшевики и эсеры), И. Скоринко изощряет свое тяжелое остроумие по их адресу. Мы не видим настоящего разоблачения «блока» в глазах рабочей молодежи. Мудрено видеть в чьих-либо глазах разоблачение блока! Почти все сведено к получению большинства голосов в комитете. Делается это по И. Скоринко так: ребята большевики получают задание «окрутить бабу-меньшевичку, чтоб она была большевичкой (!)... и голос нам дала») вот так классовое разоблачение меньшевизма!). И не один десяток страниц посвящен «любви» Заонегина, первого любовника большевистской фракции, к меньшевичке, «любви» по «партийному заданию». Написана «Дикая дивизия» на полублатном вычурном языке, с колоссальнейшей дозой «остроумных» словечек и нарочитой грубостью. Герои книги - рабочая, большевистская молодежь - все время говорят приблизительно так: «Прощайте, достопочтенный кабальеро... Прощайте, старая галоша с ноги Магомета»... «Жму ваши грязные копыта»... В соответствии со своим столь «остроумным» и «легким» языком герои этой повести нередко столь же легко совершают полухулиганские поступки, ничего общего с классовой борьбой, большевизмом не имеющие. «Дикая дивизия» по существу является пасквилем на историю комсомола, хотя надо полагать, что Скоринко исходил из лучших намерений. Приходится поражаться, что это низкопробное произведение вышло в серии «Современная пролетарская литература» (ЛАПП, «Прибой»).

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.