Гремит веселая музыка в исполнении австрийского военного духового оркестра. Много катающихся. Среди них Ленин. Он скользит на коньках, подталкивая перед собой креслосавки, на которых сидит Надежда Константиновна. Она зябко прячет руки в круглой муфте. К Ульяновым подъезжает на коньках тот самый мужчина в меховой шапке, которого мы встречали на мосту, с ним дама. Дама остается с Крупской, а мужчина скользит с Ильичей по катку. Дама наклоняется к Надежде Константиновне, и вот пакет уже в муфте Крупской.

ЛЕНИН. Чаще всего мы общались с семьей товарища Ганецкого. Это был отличный польский социал-демократ, через него я держал постоянную связь, что было отнюдь не просто, если принять во внимание, как Ганецкий катался на коньках...

Бац! В самый разгар горячего разговора Ганецкий падает, увлекая за собой Владимира Ильича. И оба разлетаются в разные стороны, лицом в снег, хохоча...

ЛЕНИН. Поэтому иногда мы переносили наши встречи в «Иллюзион»...

Маленький тесный зальчик «Иллюзиона». Играет тапер за разбитым пианино. Сидят рядом Ленин, Ганецкий и несколько польских товарищей. Они шепотом обмениваются репликами, не отрывая глаз от экрана.

ЛЕНИН. Жена моя, Надя, в шутку делила всех наших друзей и знакомых на «прогулистов» и «синемистов», то есть на любителей погулять и обожателей синематографа. Я был отчаянным «прогулистом» и изменял своей вере только в целях конспирации и для того, чтобы посмотреть синематографические журналы...

На экране кадры тогдашней кинохроники. Перелет Блерио через Ла-Манш... Немецкие «цеппелины»... Балканская война... Спуск броненосца... Заводы Круппа... Заводы Виккерса... Парижская биржа... Маневры английского флота... Совещания дипломатов... Колониальная война...

ЛЕНИН. Можно было совсем не читать газет, а только видеть эти журналы, чтобы понять, как наколдовывается, вернее, расколдовывается, война. Тогда было много толков о близкой всемирной войне...

Один из поляков, сидящих в зальчике «Иллюзиона» рядом с Ильичем, наклоняется к нему и тихо о чем-то спрашивает.

ЛЕНИН. Наверно, вы жаждете войны? — спросил меня как-то знакомый польский газетчик Майкосен...

Так же неслышно Ленин отвечает журналисту.

ЛЕНИН. Нет, я не хочу ее, — ответил я. — Я не хочу, чтобы миллионы пролетариев истребляли друг друга, расплачиваясь за безумие капитализма... Хотеть войны и работать на нее — это одно. А объективно предвидеть войну и стремиться в случае этого бедствия использовать его как можно лучше — это совершенно иное...

Поздний вечер. Ленин прощается у «Иллюзиона» с журналистом и друзьями.

По снежку краковских улиц, где в этот час шикарная публика разъезжается из театра, где по бульвару Плянты ходят с песнями подвыпившие студенты, идет домой Владимир Ильич.

Проходит мимо Флоринской брамы — ворот в старинной стене, где горят свечи перед иконами, затем — по все более и более пустынным улицам, освещенным газовыми и керосиновыми фонарями.

Вот и улица Любомирского, застроенная только с одной стороны... Ильич взбегает по лестнице. Звонит-Открывает совсем юная девушка и застывает в испуге и замешательстве...

ЛЕНИН. Так в первый раз в жизни увидел я Ульку, которую, как выяснилось потом, взяла нам в тот день в прислуги добрейшая теща моя Елизавета Васильевна...

ЛЕНИН. Летом, как я уже говорил, мы перебирались из Кракова в местечко Бялы Дунаец, что на окраине Пороняна, в предгорье Татр. Работалось там даже лучше, чем в Кракове, время было горячее, начался новый подъем на Руси, росли большевистские организации, в Питере выходила «Правда», и каждый день мы слали туда статеюшки да писули...

Что-то закипело на плите, и Улька, оторвавшись от карт, бросилась к плите, схватила небольшую кастрюльку и стремглав кинулась с ней через столовую, по винтовой лестнице наверх, в кабинет.

...Мерное шуршание пилы. На дворе пилят дрова Ленин и Улька. Ловкая, ладная работа...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.