В жаркий и душный, предгрозовой июньский вечер по-летнему публика собирали в Большом зале московской консерватории на концерт лауреатов VII Международного конкурса имени П. И. Чайковского, Сергея Стадлера и англичанина Питера Донохоу.

Под аплодисменты зала, стремительно, но плавно шагая, грациозно держа перед собой скрипку, на сцене возник молодой человек, имя которого было — Маэстро. В том, что это так, не усомнился бы даже случайный зритель — это подчеркивалось тельным видом идущего следом англичанина, пианиста мирового класса, это было ясно по вспыхнувшему оживлением и тут же притихшему с первым взмахом смычка залу. Впрочем, случайных людей здесь, наверное, не было...

Я не буду описывать, как звучали сонаты Брамса в первом отделении концерта. Это стоит пера музыкального критика. Тому порукой отзывы мировой прессы об игре Сергея Стадлера, приведенные на этих страницах. Я хочу обратить внимание на тот факт, что играл он почти пятьдесят минут, а одет был в неизменный фрак и затянут обязательной «бабочкой».

В антракте, едва дав отдых ладоням, публика ринулась к открытым в коридоре окнам. В духоту помещения вливалась после дождевая свежесть, принося с собой облегчение... Я прошел за кулисы и заглянул в артистическую. Сбросив фраки, Сергей и Питер вытирали струйки пота... На рояльной крышке в раскрытом футляре покоилась скрипка. Скрипка, которую изваял два с половиной века назад великий Страдивари, которая в течение шестнадцати лет звучала в руках великого Ойстраха, которая может быть гордостью знаменитой Государственной коллекции музыкальных инструментов. Но меня поразила не скрипка (мне не доводилось ее видеть вблизи). Меня поразило наглухо закрытое окно артистической!

Даже беззастенчивая журналистская натура имеет совесть. Задавать вопросы измученным музыкантам, которым через десять минут предстояло выйти на сцену (опять во фраках!) играть сонаты Дебюсси и Франка, было бы верхом безумия. И, напрягши разум, я понял, что окно в антракте открыто не будет: скрипка — создание чуткое и отзывчивое не только касанию смычка, но и малейшему перепаду температуры.

Я знал и раньше, что значит для музыканта классный инструмент. Я знал цену этой скрипки (цена, конечно, номинальная, ибо все создания Страдивари сегодня бесценны!). Я знал, как дорожит этим инструментом Сергей, не дозволяя никому из любопытных прикасаться к нему. И все же только в тот душный вечер я прочувствовал до конца: скрипка для настоящего музыканта — больше чем жизнь.

Выдана была эта скрипка Сергею Стадлеру из Госколлекции после его блистательной победы на конкурсе имени П. И. Чайковского в 1982 году. С тех пор он с ней не расстается. По мнению специалистов, такая привязанность полезна и инструменту: скрипка, не, знающая в течение нескольких лет прикосновений исполнителя, говорят, портится. В этом ее сходство с жемчугом: лишенный тепла человеческого, он быстро умирает.

Мы уже привыкли к публичным сетованиям (надо сказать, совершенно справедливым!) эстрадных музыкантов по поводу отсутствия качественной аппаратуры. И в этом горестном хоре давно уже затерялись голоса филармонических солистов. Их нужды не зависят, конечно, впрямую от уровня развития отечественной электроники, но вопрос остается тот же: на чем играть? И чем выше класс исполнителя, тем острее этот вопрос. Есть необыкновенные мастера, энтузиасты и подвижники — создатели замечательных инструментов. И все же, и все же... Слава великих итальянцев не меркнет, их творения остаются непревзойденными.

Представьте себе, что перед ответственнейшими гастролями в Австрии зам предстоят концертных залах Европы, в вашем ящике, обнаруживается примерно следующего содержания: «Уважаемый т.! Просим вас вернуть инструмент в Государственную коллекцию музыкальных инструментов в связи с истечением срока». Интересно, что чувствует прыгун с шестом, когда перед штурмом мирового рекорда у него забирают фирменный фибергласовый шест и вручают допотопный металлический?

Предвижу возражения: фирменных шестов много, а скрипок Страдивари наперечет. Но если мы допускаем ситуацию, когда уникальная скрипка, выданная из Госколлекции, забирается обратно, мы должны задуматься и над тем, на чем будет играть ее бывший временный обладатель.

Я не буду вам сообщать, за какую сумму, по слухам, была недавно продана у нас в стране скрипка работы Гварнери. Я могу сказать, что однажды Сергей Стадлер видел отличную скрипку этого мастера в музыкальном магазине в Вене. На табличке значилась цена — 150 тысяч долларов.

Исполнитель уровня Сергея Стадлера (если за основу оценок брать хотя бы победы на международных конкурсах) за рубежом в состоянии приобрести такой инструмент через несколько лет гастрольных выступлений. У Сергея такой возможности не будет реально еще долгие годы. Его концертная ставка спустя пять лет после победы на конкурсе имени П. И. Чайковского — 25 рублей. Поясню для несведущих, что за сольный концерт в двух отделениях солист получает три концертные ставки. А ведь каждый концерт — плод огромного труда, долгой и напряженной работы. В отличие от эстрадных исполнителей филармонический артист не выступает с одной и той же программой целый год, более того, в одном городе никогда не будет двух одинаковых концертов. В течение года Сергей Стадлер, например, готовит 15 — 20 различных программ! Не знаю, как читателям «Смены», а мне система оплаты труда исполнителей представляется далекой от совершенства.

После XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве целый ряд молодых творческих работников был представлен Центральным Комитетом комсомола к почетным званиям. Списки многократно были согласованы в Министерстве культуры СССР и его ведомствах. Дело было за малым — подготовить наградные документы. Такие документы на представление Сергея Стадлера, лауреата премии Ленинского комсомола, участника творческой мастерской классической музыки XII Всемирного фестиваля, к званию заслуженного артиста РСФСР шли через все инстанции — от отдела кадров Ленинградской консерватории, где он преподает, до Министерства культуры РСФСР... два года! Думаете, после этого дело пошло быстрее? Ошибаетесь. Больше месяца документы пробыли в управлении музыкальных учреждений, после чего были переданы в управление учебных заведений (ведь С. Стадлер — преподаватель консерватории!). А там задумались: ведь заслуг преподавательских у С. Стадлера пока нет, его студенты еще не окончили консерваторию. Все заслуги у него связаны с исполнительской деятельностью, а это вотчина управления музыкальных учреждений... Непросто оказалось разорвать порочный круг, но удалось. Пока только для того, чтобы документы отправились на согласование в Центральный комитет профсоюза работников культуры...

Вот и думаешь: за что получит все-таки звание Сергей Стадлер (а в этом сомневаться все же не хочется) — за заслуги в области исполнительского искусства или за выслугу лет? И как только у нас появляются семнадцатилетние заслуженные мастера спорта?

Надо сказать, что вести с Сергеем Валентиновичем разговоры о зарплате, наградах и званиях — дело совершенно безнадежное. Во всяком случае, у меня это никогда не получалось. Он тактично и деликатно, но всегда быстро и бесповоротно переводит разговор в иное русло — о музыке, о проблемах музыкальной жизни. Скромность украшает. А вот правы ли мы, обходя в публикациях об артистах такие прозаические проблемы? Многие мои знакомые находятся в полной уверенности, что все известные миру творческие люди загребают огромные деньги. А ведь это далеко не так. Платят не за известность, а «за место в иерархии»: народный артист и за концерт в пустом зале получит больше, чем дебютант — в переполненном.

Мне представляется, что, добиваясь увлеченности молодежи классической музыкой, не худо бы подумать и об общественном престиже исполнителей. Здесь, важно все: и зарплата за их высококвалифицированный (природный талант плюс фантастическая работоспособность) труд, и социальные блага, и внимание прессы, телевидения, радио, органов государственной власти. Вроде пустяк, дело прошлое, но после победы на конкурсе в Москве Сергея в родном Ленинграде не поздравил никто из официальных лиц, не считая комсомольских работников...

Не хотелось бы создавать впечатление, что у Сергея Стадлера жизнь складывается неудачно. Хочется, чтобы мы увидели: даже у него, уверенно идущего к вершинам высокого искусства, масса проблем, которых могло бы не быть! Вы думаете, Сергей очень переживает, что у него нет почетного звания? Ему, как говорится, не так уж и обидно: званий до сих пор не получил практически никто из того самого, фестивального списка! Звания до сих пор нет, скажем, у Михаила Плетнева, который старше Сергея на 6 лет и стал лауреатом премии Ленинского комсомола еще в 1978 году(!).

Неужели-таки нет пророков в своем отечестве? М. Плетнев, С. Стадлер, другие наши талантливые музыканты, гастролируя за рубежом, не только приумножают славу Отечества, но и приносят Родине немалую экономическую пользу. Гастролируя по Советскому Союзу, они делают нашу жизнь одухотвореннее. Неужели мы не научимся ими гордиться?

Меня до сих пор обжигает стыдом такое воспоминание. Возвращается как-то Сергей в гостиницу перед концертом. И видит, что его вещи, в том числе футляр со скрипкой Страдивари, валяются в коридоре. «А нам велено всех, кто не делегат, срочно выселять», — пояснила горничная.

Будем надеяться, что теперь делегата XX съезда ВЛКСМ, кандидата в члены Центрального Комитета комсомола Сергея Стадлера из гостиницы уже так просто не выставят. Будем надеяться, что скрипку так просто не отберут. Будем надеяться, что повысят концертную ставку и когда-нибудь присвоят почетное звание. Я уверен, Сергей Валентинович своим трудом и талантом такое отношение к себе стократ оправдает.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.