«I. Дать согласие администрации на увольнение Федоренко В. по ст. 33 п. 7 КЗоТ РСФСР (за появление на работе в нетрезвом состоянии).

II. Отменить ранее принятое решение администрации и профкома в части выделения однокомнатной квартиры № 90 бывшему работнику предприятия Федоренко В.».

Двадцать семь декабрьских дней разделяют два решения: выделить Федоренко квартиру и уволить Федоренко.

Выходит, всего за 27 дней так изменился молодой рабочий. Из добросовестного труженика и уважаемого человека стал злостным нарушителем трудовой дисциплины.

Мы побывали в заводском медпункте, видели аккуратно разлинованную ученическую тетрадь: «Проба Рапопорта з/пункта ПО «Электрон» 1987 — 1988 гг.». В ней всего четыре записи. Три — в декабре. Записи однозначны, будто под копирку — «реакция положительная». Двое из троих должны были получать новые квартиры...

Выпил — не выпил, дрался — не дрался. Честно скажем, неловко чувствовали себя, пытаясь распутать все эти узелки, зная, что Василию уже ничем не поможешь; спрашивали товарищей по цеху, по комсомолу: как же случилось, что, споткнувшись на житейской колдобине, не ощутив поддержки, дружеского плеча, о котором столь красиво и многократно привыкли говорить, 25-летний парень решился на крайность.

Сейчас и в профкоме, и в дирекции, и в комитете комсомола говорят, почему, дескать, он к нам не обратился? Попросил — мы бы пошли навстречу.

Попросил бы... Видно, не каждому легко это дается. Василий считал (и об этом говорили многие), что просьбы унижают человека, что слепой — не убогий, если душа зрячая. Он любил музыку, книги, с удовольствием возился у плиты, готовя к приходу Наташи что-нибудь «вкусненькое». Выпивал? Было. Но не будем ханжами, до всеобщей трезвости, ох, как далеко.

Он не пошел к начальству, не постучался в дверь профкома, комитета комсомола. Он верил: разберутся. Конечно, накажут. Но не думал, что так. Что лишат квартиры, которую они с Наташей столько ждали.

Люба Зубкова, Оля Тихоненко, Люда Спинская — всего семеро членов бригады, в которой работал Василий, узнав об увольнении и о том, что квартиру отобрали, обратились к председателю профсоюзного комитета Коваленко, к генеральному директору Климову. Анатолий Петрович, сославшись на решение профкома, обсуждать ситуацию отказался. Виктор Егорович Климов был еще более краток и категоричен: «Я вас не вызывал».

В марте, после похорон Василия, Наташа с матерью приехали в Москву. «За справедливостью» — так сказала Тамара Кирилловна. В редакцию «Смены» они пришли вдвоем, рассказывая о случившемся, плакали, и Наташа все время повторяла: «Мы никому не нужны...»

Какими словами можно было убедить молодую женщину в обратном? Ведь она по-прежнему жила в общежитии; из начальства к ней так никто и не подошел со словами простого человеческого сочувствия.

...Суд отказал Василию Федоренко в иске о восстановлении на работе, и буква закона в данном случае не была нарушена. Но понимали в суде, что через месяц-другой Василия снова примут на «Электрон» — единственное предприятие ВОС в Брянске. Так оно и вышло. И в объединении люди «с понятием», знали: что бы ни решил суд, работать Василию все равно в сборочном, куда ему деться... Да, увольняя, были уверены, что возьмут обратно, наказывая, заведомо прощали. Но отчего же именно так наказывали, именно так «прощали»?

В феврале, когда состоялся суд, квартиры уже были распределены, новоселы расставляли мебель — поезд ушел. И частное определение в адрес объединения о неправомерности, незаконности лишения семьи Федоренко квартиры («...сам Федоренко В. М. очередником не являлся. Более того, квартира предоставлялась в связи с выселением всех проживающих из общежития, суд приходит к выводу, что совместное постановление администрации и профкома от 29.12.87 г. в этой части необосновано и вынесено в нарушение жилищных прав семьи Федоренко») было уже эхом вдогонку.

Скажем прямо: некрасиво поступило руководство на «Электроне», не по совести, да и, как выяснилось, не по закону. Можно ли было что-либо исправить? Не только можно, но и нужно. Ведь суд обязал «...принять меры для решения вопроса о предоставлении соответствующего жилья семье Федоренко В. М. О принятых мерах сообщить в Советский райнарсуд в течение месяца со дня получения копии настоящего частного определения».

Не приняли, не сообщили. Будто и не видели, не читали этого определения.

Боль, обиду свою привезли Наташа и Тамара Кирилловна в Москву, не найдя в Брянске сочувствия, соучастия. В ВЦСПС им подтвердили: квартиры они лишены незаконно. «Смена» направила письмо в адрес Брянского городского комитета комсомола с просьбой разобраться, помочь члену ВЛКСМ Наташе Федоренко. Было это в начале апреля. Ответа журнал так и не получил. Лишь в июне, когда мы были в Брянске, инструктор орготдела Павел Зайцев вручил нам 27 строчек машинописного текста, где перечислялись уже известные факты, но не было ни слова сказано об участии горкома комсомола в судьбе Федоренко.

Два комсомольца. Два члена городской организации. Одного уже нет в живых. Другая не знает, куда обратиться со своей маетой, горем, с кем посоветоваться, кому просто по-житейски излить душу. Товарищам по комсомолу?

Спрашиваем Зайцева:

— А ты с Наташей встречался? Павел мнется, перекладывает на столе бумаги.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.