Космическая премьера Зигмунда Йена

Надо отдать должное нашим женам, они познакомились и подружились, еще не зная, что их мужья станут экипажем «Союза-31». Когда я сказал Валентине, что буду готовиться к полету с Зигмундом, который с семьей жил двумя этажами выше нас, она с полной убежденностью заявила: «Прекрасно. Я очень рада. Эрика рассказывала мне о своем муже очень много хорошего. Он замечательный отец, дома многое делает сам, и. его любят товарищи». Вот такая характеристика была выдана моему будущему коллеге по космосу. Как показала жизнь, все ее пункты соответствовали истине

И еще одна характеристика Зигмунда, не менее важная, с моей точки зрения, которую я услышал вскоре после того, как начались тренировки. В это время Зигмунд, как и другие будущие космонавты, регулярно летал на истребителях. Однажды на аэродроме я поинтересовался у летчика-инструктора, как Йен ведет себя в небе.

Инструктор поднял большой палец:

– Во! Классный летчик, таких поискать надо, чисто работает.

Мнение опытного офицера стоило немало.

Уже позже, когда я познакомился с людьми, знавшими Зигмунда по службе в авиации, они рассказали о моем друге много такого, за что нельзя было не уважать его. Он, например, никогда не требовал от подчиненных того, что не мог сделать сам. Если он в воздухе допускал малейшую ошибку, то садился за тренажер и не покидал его до тех пор, пока не доводил неудавшийся элемент до безукоризненной чистоты. Еще тогда, в своей пилотской молодости, Йен отличался необычайным трудолюбием. целеустремленностью, напором. Ну, и очень много летал, что потом пригодилось уже здесь, в Центре подготовки космонавтов.

Начались наши совместные тренировки на комплексном тренажере. Помню, когда Зигмунд впервые увидел всю аппаратуру и технику, собранную в зале, где установлен тренажер, он, обычно невозмутимый, воскликнул: – Неужели я когда-нибудь буду знать все это?!

– Ты должен знать это, – сказал я.

– Должен... – повторил он.

По многу часов в день мы проводили в кабине тренажера, отрабатывая под руководством опытного инструктора все элементы управления пилотируемым космическим кораблем. В программу подготовки входили предстартовый осмотр корабля, проверка герметичности отсеков, контроль за состоянием всех систем, имитация сближения корабля с орбитальной станцией, стыковка, расстыковка, работа на борту станции. Кроме штатных ситуаций (то есть нормальных), нам задавались нештатные, непредвиденные, из которых мы тем не менее обязаны были выходить с честью. Как-то инструктор вывел меня из строя (условно, конечно) в самый напряженный момент.

– Зигмунд, полностью принимай управление системами на себя, командир выключен. – получил он приказ инструктора.

На какое-то время Зигмунд растерялся, это было видно по его лицу. Впрочем, попробуй не растеряться, если тебя об этом не предупреждают заранее. А корабль «движется», в иллюминаторах звездное небо, внизу голубеет Земля, короче, полная иллюзия космического полета. Времени терять нельзя. И Зигмунд спустя несколько мгновений взял себя в руки.

– Есть принять управление на себя! С каждым днем он чувствовал себя

на тренировках все увереннее. Давалось это непросто. Но с самого первого дня нашей совместной работы меня поражали его стремление к познанию, упорство, с которым он осваивал одну науку за другой, высочайшая ответственность за каждый прожитый день. После шестичасовой тренировки, а потом повторения с инструктором пройденных заданий он садился за книги, изучал материалы предыдущих полетов, специальную литературу. Просиживал в кабинете до 10 – 11 часов вечера, не уходил до тех пор, пока не находил ответа на волнующий вопрос. Ученые, консультанты, с которыми он встречался, готовясь к полету, расставались с ним, мягко выражаясь, в состоянии изумления. Зигмунд интересовался буквально всем, что имело отношение к его будущей космической работе, один лишь предусмотренный программой материал его не удовлетворял, и усердие его никакой меры не знало.

Застав его как-то поздно вечером в рабочем кабинете за конспектами, я посоветовал Зигмунду соблюдать режим хотя бы приблизительно. Он улыбнулся, задумался.

– Я все понимаю, командир. Но у меня так мало времени, а сделать надо так много... Ведь в меня верят мои товарищи там, дома, верят, что я не подведу их. Я очень дорожу этим доверием.

Вообще-то он не часто произносил высокие слова. Да и повода особенного не было. Мы готовились к полету – работали. тренировались, много говорили о космосе. Зигмунда очень интересовали мои два предыдущих полета, впечатления, наблюдения. Он жадно ловил каждое слово. И ничего не забывал. Достаточно было ему услышать что-то один раз, и он уже никогда больше на этом не спотыкался. Я это понял – и во время тренировок на комплексном тренажере и потом, в ходе работы на орбитальной станции. Так вот, не произнося высоких слов, он постоянно хранил их высокое содержание в себе, когда неуклонно шел к главной цели – стать космонавтом. Он отдавал этому всего себя, всю свою волю, убежденность, всю свою партийность. Это единственно верный путь в космос. И пусть не заблуждается тот, кто считает, что космонавтом становятся автоматически через какое-то время после зачисления в отряд. Нет, в космос можно идти только так, как шел Юрий Гагарин, шла Валентина Терешкова, как шли после них многие мои товарищи, как шел Зигмунд, – через труд, через самоотверженность, высочайшие нагрузки, железную дисциплину. Еще задолго до старта я понял, что Зигмунд будет космонавтом. Он оказался из породы тех людей, что не умеют отступать и в своем движении к цели никогда не ищут компромисса,

Конечно, у нас была не только работа и не только одни тренировки. Дружили наши жены, наши дети. Когда представлялась возможность, вместе выбирались в лес, на выставки, в театры. Это было необходимо, чтобы снять психологические нагрузки, перенестись в другую среду. Но, невзирая на протесты жен, мы, рассуждая о поэзии Пушкина (которого Зигмунд очень любит), с полоборота могли перейти к разговорам о СОУД, что на человеческом языке означает «система ориентации управления движением корабля». Наверное, стремление к полету слишком прочно сидело в нас, и мы не могли хоть сколько-нибудь надолго забыть о космосе.

Тренировки и учеба закончены. Мы сдали экзамены по космическому кораблевождению, тепло попрощались с близкими и отправились к месту старта, на Байконур. Ведь там, в космосе, нас ждали на орбитальном комплексе «Фотоны» – Владимир Коваленок и Александр Иванченков. Они уже работали вовсю, передавали на Землю ценнейшую информацию. Уже вернулись «Кавказы», второй международный экипаж – Петр Климук и гражданин ПНР Мирослав Гермашевский, привезли привет от хозяев орбитального. результаты первых опытов, массу впечатлений. Близился наш старт, мгновение, к которому мы шли так долго. Я взял свой старый позывной «Ястреб».

На космодроме дни были заполнены до предела: мы вновь и вновь проигрывали все ситуации штатные и нештатные, которые могли возникнуть в полете, усиленно занимались физподготовкой, изучали последние данные, полученные с борта орбитального комплекса, повторяли один за другим опыты и эксперименты, заложенные в нашу программу.