Поле, просторное и ровное... Ему сполна достается солнца, а в ненастье ветер ревет над ним, как в большой аэродинамической трубе, где испытывают самолеты. Здесь человек общается с небом. В светло-сером летном костюме, в белом круглом гермошлеме человек идет по бетонке к большой металлической машине, по тонкой трубчатой стремянке влезает в узкую кабину, оставаясь один на один с сотнями приборов, лампочек, переключателей. Пламя упруго ударяет в бетонку, самолет бежит вперед, и в нужный момент летчик плавно берет ручку управления на себя, чуть задерживает ее, и тогда рассчитанная сила отжимает машину от земли, и начинается разговор человека с небом. Пронесшись над полем, он, наверное, и не подумает, кому обязан этой строго вычисленной силой. Может, он даже не знает имени ученого, который когда-то на бумаге открыл возможность летать так быстро и высоко...

Он жил рядом с нами, был нашим современником, Борис Сергеевич Стечкин. Академик, лауреат Ленинской и Государственной премий, Герой Социалистического Труда. Основоположник теории воздушно-реактивных двигателей, «главный моторист Советского Союза», как называли его нагни авиаторы. Все, что летает и будет летать в ближайшие по крайней мере пятьдесят лет, основано на теории Стечкина. Ученик Н. Е. Жуковского, он сам оставил немало последователей и не просто учеников с мировыми теперь именами – он создал свою школу.

«По существу, все авиационники, двигателисты, турбинисты и компрессорщики являются в той или иной степени учениками Бориса Сергеевича, и это есть его главный вклад в дело создания авиации и авиационной промышленности, ибо прогресс в этих областях решается в первую очередь кадрами», – говорил ученик Стечкина академик С. К. Туманский.

Борис Сергеевич начал свою деятельность на заре авиации с Жуковским, а закончил ее, создавая с Королевым космические корабли. Эра советского самолетостроения прошла перед его глазами. Прожил он почти 78 лет, но этого оказалось слишком мало и для него и для людей, потому что мысль ученого с каждым годом набирала скорость, как летательные аппараты, над которыми он работал.

Борис Сергеевич Стечкин родился 5 августа 1891 года. «Жизнеописание инженер-механика Б. С. Стечкина» – так любил называть он свои автобиографии. Одна из последних начинается так:

«Родился в русской дворянской семье. Отец, Сергей Яковлевич Стечкин, был литератором, газетным работником, писал под псевдонимом С. Соломин. Никакой земельной собственности семья не имела, и я жил с матерью Марией Егоровной, которая с отцом развелась и до 1914 года работала земской акушеркой-фельдшерицей. Отец умер около 191-4 года, а мать убита немцами в 1942 году».

Мария Егоровна одна растила троих детей. Сына Борюшку ей удалось устроить на казенный счет в кадетский корпус в Орле, где он проучился семь лет. Вкуса к военной службе кадетство ему не привило, перспектива юнкерского училища не умиляла, зато увлекся физикой, математикой и по этим предметам получал все двенадцать баллов. Закончив учебу, он вышел в отставку и стал готовиться к поступлению в высшее учебное заведение.

Летом 1908 года семнадцатилетний Стечкин приезжает в Москву и не без робости идет в Мыльников переулок. Еще бы! Ему предстоит встреча с самим Жуковским, знаменитым ученым, и хоть знает, что Николай Егорович ему родственник, все равно волнуется... Жуковский тепло принял племянника и, отметив в нем удивительную страсть к точным наукам, посоветовал поступать в техническое училище, где сам читал лекции. Он и подготовил юношу к экзаменам, которые тот успешно выдержал и был принят на первый курс механического отделения. Стечкин слушает лекции Жуковского, вступает в его авиационный кружок. С этого момента авиация определила его жизнь, ей посвящается вся научная работа. Андрей Николаевич Туполев позже вспоминал: «В кружке Жуковского каждый имел свое прозвище. Так вот про Стечкина Николай Егорович говорил: «Это наша голова!»

В 1914 году, когда началась мировая война, Жуковский порекомендовал Стечкина для работы в военной лаборатории Н. Н. Лебеденко. Руководитель этой любопытной лаборатории был вовсе не капитаном, как о нем потом напишут, а самым что ни на есть штатским инженером и славился больше не способностями, а оборотистостью и ловкостью. В своей лаборатории он делал взрывчатое вещество «москвит», которое изобрел, а верней, «позаимствовал» у одного химика. Он показал сие вещество военным чинам, что-то с его помощью взорвал на полигоне, получил деньги на производство этого «москвита», но, видно, не очень-то веря в его перспективность, сразу же стал заниматься бомбо-сбрасывающим аппаратом для самолета «Илья Муромец». Декабрьским утром 1914 года Лебеденко позвонил Стечкину:

– Борис Сергеевич, я вас срочно прошу приехать

ко мне по неотложному делу.

Стечкин отправился на Садовое кольцо к дому князя Щербатова, где помещалась лаборатория. Дверь открыла очаровательная горничная в накрахмаленном кокошнике, за ней появился сам хозяин и пригласил Стечкина в свой кабинет. Тщательно, на два поворота ключа Лебеденко запер дверь и задвинул перед ней бархатную темно-вишневого цвета тяжелую портьеру. Сел за стол и на листке бумаги написал:

«Обязуюсь ни в коем случае, никому и никогда не доверить секрета, который я сейчас услышу от Лебеденко Николая Николаевича».

– Ставьте подпись!

Ничего еще толком не понимая, Стечкин расписался, и Лебеденко кратко рассказал ему о своей лаборатории.

– Военное ведомство поручило мне сделать бомбосбрасывающий аппарат. Вас рекомендовал Николай Егорович...

Это была первая самостоятельная работа Стечкина для авиации. Закончив расчеты, он сказал Лебеденко:

– Теперь мне нужен конструктор.

Где возьмем? – У Жуковского. Микулин.

Микулин был двоюродным братом Стечкина. Лебеденко не возражал, и вечером Стечкин сообщил брату:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.