Устарела ли верность? В этой фразе последнее слово с одинаковым успехом можно заменить такими словами, как «любовь» или «дружба». Однако вопрос поставлен — и на него надо отвечать. Но правомочен ли он?.. Видно, да, если его тревожную и волнующую суть все чаще выносит на поверхность общественного интереса поток писем, поступающих в «Смену» от читателей, в основном молодых.

Устарела ли... Устаревает то, что изнашивается в результате длительного пользования, становится непригодным к употреблению и подлежит сдаче в утиль. Или то, что вышло из моды. Устаревает и то, чем по каким-либо причинам своевременно не воспользовались, а по прошествии времени оказывается функционально бессильным или экономически невыгодным. Морально устарело, говорим мы.

Это, так сказать, в сфере материальной. Ну, а в нашей, духовной сфере? Любовь, дружба, верность — ведь все эти понятая нематериальные, и «вещные» аналогии могут быть применимы к ним, понятиям вечным, только для пущей наглядности.

Спрашивается, почему мы теперь так остро, так болезненно реагируем на утрату верности? Не потому ли, что она фундамент любви и дружбы? А раз так — как же без фундамента, как же без верности? Я знаю, мне верна жена, и я спокоен: у меня прочные тылы. У меня надежные друзья, и я уверен: подо мной крепкая, устойчивая опора, позволяющая мне без страха и сомнений вглядываться вдаль.

Устарела ли верность?.. Но так же, без всякой натяжки, можно спросить, например, и о здоровье. По этому поводу сейчас тоже ломается много копий: тревожны цифры медицинской статистики, наше преступное невнимание к нашему же телесному благополучию. Да, мы осознали сейчас: здоровье народа — сила государства. Имеется в виду здоровье телесное. А душевное? Разве оно менее важно? А ведь верность — это работа души и показатель ее здоровья, лакмусовая бумажка нравственной зрелости человека.

И уж если на то пошло, подобный вопрос мог быть задан еще в «седые» библейские времена и даже намного раньше. В то самое время, когда человек, выделив из инстинктивного влечения сначала понятия «любовь» и «дружба», осознал антипод этих понятий, а стало быть, и чувств — предательство. Видимо, давший название дискуссии вопрос стоял всегда

Перелистаем века... «Жизнь двенадцати цесарей» Светония погружает нас в вызывающий недоумение мир супружеской неверности римских императоров. А в дружбе?.. Пожалуйста «И ты, Брут?!» — предсмертный вскрик пронзенного кинжалом Юлия Цезаря, заметившего в толпе своих убийц бывшего друга, еще в первом веке до новой эры сделал бы злободневным дискуссию на эту тему.

Новеллы эпохи Возрождения, рыцарские романы, исторические хроники свидетельствуют о том, что были времена когда адюльтер — супружеская неверность — считался модным и вполне нравственным явлением с точки зрения официальной морали. Романы XVIII — XIX веков буквально наводнены всевозможными альфонсами и сутенерами. И хотя отношение к таким литературным героям и тогда было явно отрицательным, они существовали и процветали, нимало не тяготясь этим. Чего стоит один мопассановский «милый друг», неотразимый Жорж Дюруа?

Но это все издержки морали эксплуататорских классов, воскликнем мы. И будем правы: русский крестьянин и особенно крестьянка, к примеру, в подавляющем большинстве своем считали великим грехом измену в любви. Примерно так же было и в рабочей среде. Разумеется, не без исключений. И, разумеется, с учетом того, что верность зачастую насаждалась моралью принудительно, по принципу: стерпится — слюбится.

Но отбросим исключения, отставим принуждения. Наша мораль предоставляет нам свободу выбора. Так что же мы, потомки тех самых крестьян и рабочих, теперь не считаем измену за грех великий? Тогда почему вызывает в нас здоровое сочувствие и сожаление вопрос из письма Надежды Птицыной: «Может, и впрямь верность и преданность в любви, дружбе стали антикварными понятиями?» Вопрос, мы чувствуем, выстраданный, волнующий, мешающий девушке жить спокойно. Конечно, можно было бы надергать из жизни и литературы сотни примеров обратного и попытаться этим успокоить ее и себя, но простое фехтование примерами — занятие бесконечное и неблагодарное...

Посмотрим лучше, как на этот счет высказывались авторитеты.

«Дружба — самое необходимое для жизни» (Аристотель).

«Любовь — это желание жить» (М.Горький).

«Только влюбленный имеет право на звание человека» (А Блок).

«Верность — заповедь дружбы, самое драгоценное, что вообще может быть дано человеку», — могли бы мы этими словами Э.Тельмана завершить многовековую дискуссию великих людей на тему «Устарела ли верность?» и перейти к конкретным примерам. А так как в предыдущих публикациях «Смены» на тему дискуссии — в основном в обзорах читательских писем — акцент был сделан на верность, точнее, неверность в любви, мне хочется остановиться на этой проблеме в применении к дружбе, к товариществу.

...В свое время Игорь Бугров окончил деревенскую школу-десятилетку. Потом приехал в Москву, поступил в институт. Незабываемые студенческие годы богаты на друзей-однокашников. С Андреем Колосовым они сошлись близко и, казалось, навечно. Нет, тут не было пылких клятв в вечной дружбе и верности. Зато были конкретные изъявления дружеской признательности и внимания с той и с другой стороны. Правда, Игорь долго не мог понять, за что же «заводной» и общительный Андрей выделил из окружающих его, замкнутого, угловатого парня, почему принял такое участие в его дальнейшей судьбе. Как говорится, неисповедимы пути дружбы. Во всяком случае, Андрей сумел повести себя так, что скоро стал незаменимым для Игоря. Андрей вникал во все нужды и заботы друга, мигом летел доставать дефицитные лекарства для матери Игоря, сам отсылал их в деревню, если Игорь иногда забывал об этом, помогал ему советами, часто выручал и деньгами. Игорь приходил в семью друга как в свою собственную и, справедливости ради, тоже оказывал здесь посильную помощь.

Андрею учеба давалась легко. Через экзаменационные сессии он перешагивал играючи, Игорь же преодолевал эти барьеры с напряжением, готовясь к штурму каждого экзамена основательно, проявляя завидную целеустремленность и эксплуатируя свою врожденную усидчивость. Он не курил, не грешил прочими вредными привычками и за свою правильность и деревенское происхождение получил прозвище «Иван без изъяна».

На заседании государственной комиссии Игорю предложили остаться в столичном НИИ. Он согласился, приняв это как должное. Его поздравляли. Больше всех радовался Андрей. Ему самому все прочили место на кафедре — за выдающиеся способности, за перспективу «красного» диплома. Как только Андрей вышел с распределения, все бросились поздравлять его с престижным местом. «С чего вы взяли? — улыбнулся он. — Я буду работать вместе с Игорем. Сам попросился. — И шутливо добавил: — Без меня ему будет трудно». В этой шутке для Игоря была доля истины.

На работе деятельный и способный Андрей ревностно следил за успехами друга, пробивал ему тему и толкал в аспирантуру, заботился о своевременном его повышении, устраивал внеочередную сдачу кандидатских экзаменов, то есть вел себя как истинный друг, сильный и бескорыстный. Надо сказать, что Игорь от такой помощи не отказывался, использовал ее правильно и очень скоро привел свою диссертацию к успешной защите. Потом он искренне благодарил Андрея за помощь и прочувствованно поклялся в вечности их дружбы.

А что же Андрей? Как часто случается у таких людей, в своих альтруистических устремлениях он забывал о себе, оставляя свои заботы на потом. В семье у него были прекрасные отношения, хотя жена и ворчала когда он, забыв обо всем, летел помогать друзьям по первому их зову. И первым среди них был Игорь.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.