На работе у Игоря все складывалось хорошо и гладко, особенно после успешной защиты диссертации, и хотя сам он не стремился к какой-то блистательной карьере, продвижение его шло уверенно и надежно. Андрей в этом смысле остался далеко позади, но тем не менее он ни на минуту не усомнился в правильности их отношений, по-прежнему был благожелателен и чуток к другу.

Как часто случается, что какие-то пустяковые на первый взгляд обстоятельства вторгаются в нашу жизнь, ломают и корежат установившиеся отношения, подменяют искренность и однозначность в этих отношениях фальшью и многовариантностью их трактовки. Ведь верность ценна не сама по себе, а только в своем проявлении по отношению к кому-то или к чему-то. Легко себе сказать: «Я верен», «Я буду верен», но как нелегко сделать это в применении к конкретному человеку, считающемуся твоим другом. Потому что он имеет так же, как и ты, свои особенности, свои привычки и обязанности, свой характер. В какой-то момент ход его мыслей не совпадает с твоим, и вот уж ваш корабль верности накренился, сбился с курса, напоролся на риф непонимания и дал течь. Все. Конец дружбе. Часто никто из двоих не хочет уступать. Течь усиливается. И холодное каменистое дно повседневности принимает затонувший корабль, покрывает его илом равнодушия и забвения.

Особенно легко может потонуть корабль дружбы, если жизненные курсы друзей понемногу разошлись, да если между ними еще вклинилась разлука, да если...

Андрей уехал в долгосрочную служебную командировку. Переписка между друзьями сначала была оживленной. Потом как-то забуксовала и вскоре совсем затихла. Игорь изредка звонил жене Андрея, узнавал, как у того дела. Пообещал как-то помочь с ремонтом квартиры и... забыл. Стало неудобно. Потом обнадежил еще в какой-то просьбе. Скоро звонки стали для него мучением, и в этом он винил почему-то Андрея.

Игорь перешел в другую организацию заместителем директора Новая высокая должность заставила его по-другому взглянуть на себя, пересмотреть отношения с бывшими друзьями. Самым близким из них по-прежнему оставался Андрей. Но где он сейчас? Далековато. К тому же, жена жаловалась, стал попивать. Что это? От безделья? Распущенность? Предощущение «потолка»? Какой «потолок»? Это при способностях-то Андрея? Впрочем, он всегда разбрасывался. А теперь, значит, сломался все-таки мужик. Да-а, жизнь. «Но ведь, вернувшись, он и меня будет втягивать в застолья, опускать до своего уровня, — расчетливо размышлял Игорь. — А нужно мне это?» По всему выходило — не нужно. И вместо того, чтобы оттолкнуть друга от края пропасти, к которой тот приближался, он стал придумывать, как бы от него отделаться. Он сознательно гасил в себе те благородные воспоминания, которые возникали в памяти. У него были оправдательные моменты: постоянная занятость, деловые встречи и совещания, работа над докторской диссертацией. «С Андрюхи тут, пожалуй, ничего не выжмешь, — думалось ему. — Отстал безнадежно. Что там ни говори, а при могучих способностях он оказался неудачником».

Вернувшись в Москву, Андрей продолжал звонить и приезжать к Игорю, стараясь не замечать его охлаждения к нему. Но теперь он приходил не иначе как с бутылкой. Игорю хотелось вырвать стакан из рук друга, но опять что-то внутри останавливало его: раз уж начал, теперь не остановишь.

А потом случилось несчастье. Андрей попал на операционный стол: резекция желудка. Его сослуживцы позвонили Игорю. Тот охал и ахал, но узнал с облегчением, что к Андрею посетителей пока не пускают. А потом снова какие-то совещания, дела. В палату к другу он так и не наведался.

Совещания, занятость, дела да случаи. Не ими ли мы пытаемся оправдать нашу ежедневную измену друзьям? Не ими ли пытаются выгородить свою измену нам наши друзья? Да, в последнее время это удобная ширма, которая перекрывает в нужный момент дорогу дружбе. Но ведь если надо, эта ширма легко сдвигается, и вот он снова — контакт между друзьями. Контакт-то контакт, да только ослабленный, потому что разрушается он постепенно, разъедается окисью недопонимания и вполне понимаемой, но тщательно маскируемой фальшью объяснений и недомолвок.

Андрей ушел из семьи. Он часто звонил Игорю, пытаясь бодрым тоном не показать, как ему тяжело. Иногда заезжал. Такие разговоры и встречи все больше и больше тяготили Игоря. И однажды он не открыл дверь...

«Друг познается в беде» — гласит народная мудрость. Дружба и ее основа — верность — во всей своей обнаженной красоте проявляются в трудные для человека моменты, на изломе его судьбы. Действительно, разве сложно поклясться в дружбе и верности в банкетном зале ресторана или на пляже? А в будничной реальности, когда жизнь начнет предъявлять свой строгий счет? Разве это одно и то же?

...Так завидно складывавшаяся вначале судьба вдруг сделала резкий поворот, и Игорь Бугров был сброшен с седла удачи. Он долго не мог прийти в себя: все свершилось так быстро. Высокая должность, с которой он уже свыкся, почет, уважение — все это теперь в прошлом. Теперь у него было время задуматься, вспомнить все и оценить.

С чего же все-таки это началось? Теперь-то ему было ясно: с предательства. С измены сначала другу, потом жене, потом в конечном счете себе, своим принципам и убеждениям. Как права была Вера, когда, глядя в усмешливый прищур его глаз, предостерегала: не зарывайся.

Он поздно женился. У Веры была уже маленькая дочь. Несколько лет Игорь встречался со своей будущей женой тайно, скрывая от всех эти встречи, даже от Андрея. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что может жениться на женщине с ребенком. Любил ли он ее? Да. На это он мог ответить однозначно и уверенно. И даже больше. Она, как и Андрей, стала для него другом, без совета с которым он не мыслил ни одного дела. Он чувствовал, что надо узаконить их отношения, но все никак не решался. Стоило ему вспомнить свое село, допустить, что он приедет туда и все будут кивать на него, как настроение его сразу же омрачалось, и тайные отношения, сначала казавшиеся романтичными, продолжались, угнетая теперь обоих своей неопределенностью.

И вот однажды, не в силах бороться с этой безысходностью, он посоветовался с Андреем, который знал Веру. «Ну ты затемнил, — удивился тот. — Конспиратор. Столько лет! Да беги к ней сейчас же». «Так у нее же бэби», — неуверенно возразил Игорь. «Подумаешь! Делов-то. Ты меня удивляешь. Предрассудки! Потом сам же смеяться будешь». Этот эмоциональный совет Андрея был дельным и своевременным. А ответь он по-другому или прояви неуверенность?..

Ни разу Игорь не пожалел, что связал свою судьбу с Верой. И все же теперь он один. В том, что они разошлись, считает Игорь, опять виноват Андрей. Хотя, если честно, конечно, не Андрей, а он сам. И тысячу раз права была Вера, когда с осуждением говорила: «Андрей — твой друг. С ним что-то происходит. Неужели ты не замечаешь? Помоги ему. Ты же, наоборот, отстраняешься от него. Ты, по сути, медленно, но вполне сознательно предаешь его». Игоря такие упреки жены повергали в состояние крайней несдержанности. Жена видела, как меняется его характер: он стал груб, допускал вольности на работе, которые граничили со злоупотреблениями, вел в своей комнате с какими-то подозрительными людьми беседы, на которые жену старался не допускать. Вера понимала, что он может быть втянут в какую-нибудь историю. Однажды она сказала: «Игорь, все эти люди, не знаю, кто они тебе, не стоят и мизинца Андрея. Неужели ты не понимаешь? Я прошу тебя, остановись. Не зарывайся...» Он, сознавая, что творит непоправимое, грубо прервал ее: «Хватит, твоими нотациями я вот так сыт, — перечеркнул он ребром ладони горло. — Что ты все время пытаешься быть моей совестью! Я не могу больше жить под опекой. На-до-е-ло!» Она побледнела, покачнулась, словно от удара, но, справившись, сказала, спокойно выговаривая слова: «Возомнив себя великим, ты медленно убил сначала дружбу. Я знала, что очередь за любовью. Эта очередь пришла. Но, поверь, я не могла молчать — ты знаешь меня. Но ты же умный человек! В тебе сейчас кричат амбиции... Что ж, поживи один. Будет совсем плохо, приходи, звони. Я буду ждать...» Она зарыдала и метнулась в другую комнату.

Нет, тогда Игорь не задумался над ее словами. Гнев захлестнул его. Уязвленное мужское самолюбие! Кто он и кто в конце концов она!.. Он ушел из дома. И как бы в отместку Вере стал жить с молодой современной, «фирменной», как теперь говорят, женщиной. О, она не читала ему сентенций. Она в угоду своим стремлениям и желаниям по-своему мудро направляла его в... бездну. И он, до конца не понимая, как это случилось, скатился в нее.

Игорь был уличен в крупных взятках. Был суд… Теперь он далеко от близких ему людей, которых, выражаясь словами Веры, он предал. Теперь у него появилось время все вспомнить, проанализировать, разложить по полочкам. Да, но как сейчас не хватает ему Веры, как бы нужен был сейчас Андрей. «Никогда счастье не ставило человека на такую высоту, чтобы он не нуждался в друге» — так, кажется, сказал Сенека. Счастье!.. Те годы, когда они были вместе, теперь действительно казались счастьем. Шутки Андрея были иногда неуместными, но с какой радостью выслушал бы сейчас Игорь любую глупость со стороны Андрея. А Вера? Ее замечания были больны и остры, как укол иглы. Но они кололи в нужный нерв и исцеляли его.

...Игоря провели в комнату свиданий. Он шел, не понимая, кто может спрашивать его. Вошел и остолбенел: все тот же улыбающийся Андрей, все та же милая, родная Вера.

— Здорово, старик.

— Здравствуй, Игорь...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.