Помещаемый ниже отрывок из воспоминаний Г. Войтоловского прекрасно характеризует царскую армию в годы войны: наступления, не подкрепленные достаточными боевыми припасами, сменяются паническим бегством; держимордство командиров, полная неслаженность между фронтом и тылом, от которого жестоко страдает солдатская масса...

ДУЕТ сильный, холодный ветер. На много километров по шоссе растянулись обозы, парки, пешие дружины, понтонеры, телефонисты. И опять обозы, парки, двуколки и десятки тысяч людей, одетых в кожухи и шинели. Гул орудий сливается и временами совершенно тонет в скрипе и грохоте колес по шоссе. Пыхтящие тракторы свирепо режут толпу. Лошади пугливо прядают ущеми, храпя становятся на дыбы. Людские голоса и конское ржанье превращают всю эту катящуюся лавину в одно гигантское тело с железной гортанью и разгоряченной бешеной кровью. Отжимая бесконечную вереницу тел и возов к самой обочине, мчатся с треском и ревом грузовики, автомобили и мотоциклетки. Навстречу нам попадаются обозы с хлебом и сеном, гурты скота. Никто не знает, куда они едут, зачем. Дикие, свирепые крики, толкотня и долгий затор. Два встречных потока из ног, колес и хвостов наседают, лезут, орут и упрямо стоят на месте, друг против друга, как сцепившиеся рогами быки. Это солдаты 13 - й бригады и сибирские стрелки, только - что высадившиеся в Дембице и идущие туда, где так грозно рычат германские пушки.

- Откуда?

- Из - под Варшавы, из Сохачева.

- Куда?

- Не знаем. Может быть, это - то самое подкрепление, о котором так жадно мечтали усталые полки? А может быть... Может быть, в самом деле немцам готовится ловушка?

Обе столкнувшиеся лавины упрямо стоят и топчутся и все же как - то незаметно просачиваются в разные стороны. Достаточно ранить двух - трех лошадей, чтобы вспыхнула невообразимая паника, чтобы паника превратилась в страшное бедствие.

Идет мелкое мародерство. Бесцельное, наглое. С заборов снимают торбы, ведра, посуду. Забегают во дворы, шарят в крестьянских избах, грабят дома, фольварки, местечки. И через 20 минут все награбленное летит под ноги грохочущему потоку. Бросают все, что берут: сорванные с окон кисейные занавески, плюшевые скатерти, белье, самовары, кастрюли, граммофонные трубы, пластинки, вазы, щетки, горшки... Все это запружает дорогу, трещит под колесами и разжигает жажду погрома. Бросают одно, и снова грабят лежащие по пути дома, и снова бросают...

В обозе кубанских казаков треснуло колесо. Мигом сотни кубанских молодцов рассыпались по дворам и по полю и на арканах приволокли десятки крестьянских телег, за которыми с криком бежали испуганные мужики. Кучи солдат, запружая дорогу, столпились, любуясь удалью мародеров. Из некоторых дворов казаки притащили на возах растерянных девушек.

- У казачни ноздря на всякую... бабью раздувается, - весело комментируют зрители.

- Що це русинсью баби так до казак в ласк, - лукаво подмигивает оборванный дружинник. - Мабуть, вони думают, що от нix i дiти таки - з кiнем и шашкою одразу...

Каждая новая победа кубанцев на мародерском фронте вызывает общее одобрение:

- Ловко! Казаки дремать не будут. Вся дорога усеяна по обеим сторонам брошенным интендантским добром. Груды прессованного сена, овса, муки, консервов, бочки, ведра, мешки. Интенданты упрашивают артиллерийские парки:

- Берите!... Все равно пропадать... А у вас в ящиках пусто... Бросать приходится... Берите.

Но никто не берет. Воруют солдаты и население. Дарить населению нельзя, дабы продукты не попали в руки противнику. Солдатам тоже не велено давать - из боязни, что солдаты будут продавать населению. Так и валяются тысячи тонн пшена, муки, консервов и сахара, обреченные на бесцельное истребление. Интендантство нашей дивизии умоляло заведующих хозяйством взять у него около 3 тонн рафинаду. На долю нашей бригады предлагали полтонны. 1200 артиллеристов нашей бригады легко могли бы рассовать по карманам и втрое больше. Но солдатам давать нельзя, и строго - настрого наказано командирам:

- Под вашей личной ответственностью - никаких попущений...

Только хлебопекарни да санитарные транспорты, которые едут порожняком, ломятся под грудами неожиданной благодати.

Солдаты поглядывают на горы консервов и мешков, охраняемых от покушений казаками, и злобно посмеиваются:

- Лучше собаке брошу, а у солдата изо рта выдеру.

- Сто лет вошь гоняй, а начальству все мил не будешь...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.