– Браво!

Потом выяснилось, что Дантес был ранен не в грудь, а в руку. На смертном одре Пушкин простил своего убийцу, то есть поступил как истинный смиренный христианин, и наказал рыдающей жене «год носить траур, а потом идти замуж»…

Только перед лицом неотвратимой смерти поэт повел себя как взрослый и разумный человек – пожалуй, впервые в жизни.

Кстати, Николай I, которого так гневно обличал Лермонтов в своем творении, много раз прилюдно называл Пушкина «умнейшим человеком России», разрешил ему использовать для работы секретные архивы, не раз помогал материально, наконец, уплатил все его долги, а это – 45000 рублей, сумма по тем временам колоссальная. Назначил пенсию жене и детям поэта, а виновника смерти Пушкина немедленно выслал из России. Посадил бы в крепость, но Дантес был иностранным подданным.

Императора обвиняли в том, что он «допустил дуэль», но те же самые претензии можно предъявлять и ко всем друзьям Пушкина, в том числе и самым близким. К тому же – это неправда: Николай I отдал приказ шефу жандармов воспрепятствовать поединку, но тот не успел…

В отличие от Пушкина, Лермонтов был весьма далек от царского двора, никогда не имел никакого придворного чина и не писал оскорбительных эпиграмм случайным людям, но высокомерные насмешки и дерзости позволял себе частенько. Так что, характер у юного поэта тоже оставлял желать лучшего.

Когда хотел, он мог быть общительным и веселым, но чаще был замкнутым, желчным, язвительным и мрачно-задумчивым. Один из современников оставил нам такое его описание:

« …во всей его внешности было что-то зловещее и трагическое. Какой-то недоброй и сумрачной силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и недвижно-темных глаз».

Недоучившись в Московском университете, Лермонтов попытался перевестись в университет Петербурга, но этого так и не произошло. Тогда он поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров и после ее окончания в звании корнета был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк. Два с лишним года, ничем особенно не выделяясь, Михаил нес военную службу в Петербурге. А когда погиб на дуэли Пушкин, автор стихотворения «На смерть поэта» мгновенно стал героем дня.

«Высочайшая реакция» на стихотворение последовала немедленно: Лермонтов был отправлен в действующую армию на Кавказ прапорщиком. Но меньше, чем через год, ему разрешили вернуться, а в декабре 1839 года после нескольких высочайших поощрений(!) произвели в поручики. Своеобразное, надо сказать, наказание за дерзость, сильно напоминающее «ссылки» Пушкина.

Грустно развенчивать еще одну легенду о великом поэте, но в этот неполный год на Кавказе Лермонтов не столько служил, сколько «проходил лечение» в Пятигорске и Кисловодске, сильно простудившись по дороге из Петербурга на Кавказ. Благо, средства позволяли проводить время на целебных водах в окружении блестящего общества. А когда это общество наскучило – пришло дозволение вернуться в столицу.

Ходили слухи, что большой почитательницей творчества Лермонтова была императрица Александра Федоровна, которая и заступалась за него перед августейшим супругом.

Поэт отблагодарил свою высокую покровительницу по-своему: на новогоднем балу-маскараде позволил себе дерзкую выходку против императрицы и ее придворной дамы. Он «не узнал» высокую персону и обошелся с ней едва ли не как с дамой полусвета.

Удивительно, но Лермонтову и это сошло с рук. Правда, император резко к нему охладел, но никаких мер не принял. Поэт по-прежнему посещал великосветские гостиные, писал стихи, публиковал их в свойственной ему язвительно-мрачной манере, волочился за хорошенькими женщинами… и дрался на дуэлях.

За одну из них – с Эрнестом де Барантом, сыном французского посланника в России, – Лермонтов вторично отправился в ссылку на Кавказ. Чин поручика ему сохранили, но определили в действующую армию, где он проявил себя настоящим храбрецом. Командование представляло его к золотой сабле, дважды – к ордену, но Николай I все представления отклонил. По-видимому, считал, что поэт еще не до конца искупил свою вину, а может, просто не мог справиться с личной неприязнью.

Одно очевидно: не было никакого высочайшего повеления «организовать» очередную дуэль, чтобы погубить поэта. Небыло никакого «второго стрелка в кустах», как бы ни старались это доказать некоторые биографы Лермонтова, чрезмерно увлекавшиеся криминалистикой. Был молодой человек с очень непростым характером, тяжело переживавший отказ государя признать его военные заслуги и из-за этого цеплявшийся к самому ничтожному поводу для выплеска своего недовольства. Не было бы Мартынова – подвернулся бы другой, вопрос времени.

Немногие его друзья предвидели это. 20 мая 1840 года А. С. Хомяков пророчески писал Н. М. Языкову: «А вот еще жалко: Лермонтов отправлен на Кавказ за дуэль. Боюсь, не убили бы. Ведь пуля – дура, а он с истинным талантом и как поэт, и как прозатор».

Тем не менее, в январе следующего года Лермонтову удалось выхлопотать себе трехмесячный отпуск и разрешение провести его в Петербурге. Казалось бы, гроза прошла стороной: в столице образованные люди зачитывались «Героем нашего времени», весь тираж повести был почти мгновенно раскуплен, дамы и девицы упивались стихотворениями «русского Байрона»…

Окончательно решив покончить с военной службой и заняться изданием журнала, Лермонтов подал «на высочайшее имя» прошение об отставке. Вдохновляло его и то, что отпуск продлили еще на месяц: он полагал, что, коли дают отсрочку, так и отставку примут. А чтобы окончательно убедиться в своем безоблачном будущем, отправился… к той же гадалке, которая предсказала Пушкину «смерть от белого человека».

Задав ей вопрос, останется ли он в Петербурге, Лермонтов в ответ услышал:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

комментарии

Ольга Ясинская , 27.10.2010 19:47

Не знала, что в жизненных путях Александра Сергеевича Пушкина и Михаила Лермонтова такие совпадения имели место. Интересно было читать статью. Особенно интересно о жизни Пушкина. Не думала, что он был таким задиристым и таким не выдержанным человеком. Очень интересный факт.