Хлеб

В Омске настолько не сомневались в успехе объединенного удара на Москву, что всерьез обсуждали, как войска будут входить в столицу - вместе с союзниками или без, дабы не вызвать «оскорбления русского национального духа». Не удивительно, что советский Север там заранее считали своей территорией и, ведя переговоры о хлебе с представителями северных губерний, не без оснований полагали, что Омск абсолютно ничем не рискует. Наоборот, белогвардейцы Сибири рассчитывали убить двух зайцев: заполучить крайне необходимые советские промышленные товары, доставленные на советских судах, и на них же отправить в Архангельск СВОЙ хлеб СВОИМ сообщникам по борьбе. На случай же какого-либо изменения событий омская сторона, как мы увидим далее, приняла дополнительные меры, чтобы хлеб не попал «большевикам»...

Совершенно обратные расчеты и куда более скромные возможности были у советских агентов. В круто изменившейся политической и военной ситуации они уже не имели никаких полномочий Советского правительства на переговоры с сибирской контрреволюцией и действовали лишь от собственного имени. Заполучив хлеб, им предстояло еще добиться соответствующих санкций Москвы на осуществление задуманной операции. О том, чем они руководствовались в своих действиях, подробно повествует докладная записка Кудрявцева, написанная им уже по возвращении из Омска на имя высших советских инстанций.

«... Развернувшиеся события внесли громадное расстройство в налаженный караван на Енисее... О спуске здесь в скором времени хлеба не могло быть и речи.

Создавшееся в Сибири правительство, настроенное вначале с внешней стороны очень лояльно в своей продовольственной политике по отношению к Советам, дало нам повод продолжить свою операцию и тем заставить на деле подтвердить его отношение к Российским Советам.

Относясь к Сибирскому правительству, как к недолговременному нарыву на здоровом теле революции, и твердо веря, что в недалеком будущем этот нарыв будет вырезан революционным оружием и обезврежен, мы решили его использовать в наших целях.

Здесь нам пришла на помощь Сибирская кредитная кооперация. Кооперация, получив право хлебных заготовок наряду с торгово-промышленным классом (по новому закону Сибирского минпрода) была крайне заинтересована возможностью получения некоторых товаров, а особенно сельскохозяйственных машин, для более успешной конкуренции при хлебной заготовке. Этот глубокий интерес, проявленный со стороны Сибирской кооперации к возможности получения товаров, решил вопрос в нашу пользу. Договор после долгого колебания со стороны Сибирского правительства, неоднократно доходившего до полного разрыва, Оспаривания его в целом и по пунктам, был подписан с одной стороны Сибирским министром продовольствия Зефировым, а с другой - членом Северной управы Б. М. Берлацким 22 июля с. г. за своей личной ответственностью.

... Принимая весь риск и страх на себя, мы все же добились того, что если бы ледоколы, идущие из Архангельска, были задержаны в пути людьми, или бывшими союзниками, или другими какими-либо природными препятствиями, точно тан же, если товары, доставленные ледоколами, не отвечали бы своему назначению, то за весь хлеб можно оплатить наличными. До оплаты же хлеба он считается собственностью Сибминпрода.

... Стремясь всеми силами и средствами вырвать хлеб из рук сибиряков, в твердой надежде скорого их падения, мы никак не могли допустить мысли, что, руководясь одним искренним желанием помочь во что бы то ни стало Советской власти пережить трудный момент голода, можем попасть в помощники контрреволюционеров. Уяснив себе ложность нашего положения по отношению к Советской Федеративной Республике, мы нашли невозможным продолжать дальнейшую работу по завершению экспедиции без санкции высшей руководящей инстанции.

Хлеб наш направлен в конечные пункты назначения и достигнет их. Но быть нашим не может из-за затянувшихся политических осложнений между Советской Республикой и Сибирью.

Представляя всю нашу работу на суд высшей инстанции, мы твердо верим, что пославшие нас оправдают, а история тоже не осудит...

1 сентября 1918 года, г. Сольвычегодск.

Уполномоченный Кудрявцев».

Когда писалась эта записка, хлебный караван уже приближался к Обской губе.

С. П. ИВАНОВ. Да, белые продали хлеб Советам. Не будь этого любопытнейшего факта истории, не было бы и ляпинской хлебной эпопеи и почти трехлетней битвы красных отрядов за пристань Ляпино. Не от доброты, разумеется, беляки согласились кормить советское население Севера. Была у них на то своя нужда и корысть - об этом хорошо говорит записка Кудрявцева. Собственно, по той же причине и мы, продовольственные агенты, уцелели в самом логове врага, пока не принялся потом вовсю стрелять и вешать советских кооператоров пришедший в ноябре 1918 года к власти Колчак. Много крови стоил тот красный хлеб!

Помню, чтобы хлеб не уплыл задаром в Архангельск, белые подсадили к нам на караван своих агентов, разных шпиков и офицерский отряд с пулеметом. Тан и двинулись мы в путь. Провожая меня, Григорий Мартынов вручил мне громадный, ну, прямо ковбойский кольт. Не знаю, где только он его раздобыл, проклятущего: ни при себе носить, ни спрятать такую пушку... А устно сказал мне: если что случится, если советские суда не придут в Обскую губу из Архангельска, умри, а хотя бы половину хлеба отправь по Северной Сосьве, упрячь в Ляпине - на Сибиряковском тракте. Какой в этом был резон? Независимо от того, пришли бы ледоколы из Архангельска или нет, доля хлеба, предназначенная для Печорского края, то есть для нынешней Коми АССР, все равно была бы рядом с советской территорией, всего в ста восьмидесяти верстах от нее, откуда ее легче было бы взять. Мы ведь не думали, что сибирская контрреволюция продержится долго.

Задание Мартынова мне удалось выполнить еще в Березове. Там я разделил караван. Должен уточнить: везли мы не 800, а 500 тысяч пудов хлеба, тан как для остальных 300 тысяч, проданных нам по договору, мы не смогли найти в Омске пароходов и барж. Так вот из этих 500 тысяч пудов хлеба 200 с лишним тысяч я отправил с агентом Владимиром Колосовым в Ляпино. И только неделю спустя понял, почему охрана не противилась этому предприятию: она, как потом оказалось, уже знала о событиях в Архангельске. Остальные 300 тысяч пудов я привел в Обдорск, то есть в нынешний Салехард, откуда на пароходике и выехал в Обскую губу встречать ледоколы. Лишь прибыв туда (было это 8 сентября 1918 года), я узнал страшную весть: еще 2 августа - за две недели до выхода каравана из Омска - в Архангельск вступили интервенты... Они захватили приготовленные к загрузке и к походу ледоколы и отправили их в Англию. В губе я увидел только бронированный белогвардейский военный транспорт «Соломбала», на котором были офицеры - уже в погонах...

Долгое время мне пришлось скрываться от колчаковской агентуры, но в конце концов я вырвался из Сибири и попал к красным, на Туркестанский фронт. Несмотря на испытания тех лет, я и поныне счастлив, что участвовал в той удивительной хлебной эпопее. Ведь многие годы спустя я узнал, что ляпинский хлеб все же сыграл свою роль в спасении голодающего населения Печорского края!

* *

Продолжая разыскивать участников событий и документы, имеющие отношение к ляпинскому хлебу, нам удалось обнаружить в одном из архивов запись телефонного разговора, состоявшегося по прямому проводу из Кремля с Архангельском.

Представитель Архангельского губпродкома Иван Виноградов в конце июля 1918 года выехал в Москву, чтобы получить разрешение Советского правительства на реализацию уже заключенного договора с Сибирью. Его принял нарком продовольствия Александр Дмитриевич Цюрупа. Ради спасения населения Севера наркомат согласился финансировать ледокольную экспедицию. Но так как вопрос носил еще и политический характер и выходил за пределы компетенции одного наркомата, Цюрупа попросил Виноградова еще раз уточнить, каковы условия сделки, поставленные Сибирью. Виноградов по прямому проводу связался с Архангельском и получил следующий ответ: