I

Глазунов был общим любимцем не только в команде связи, где он числился конным ординарцем, но и во всем полку. Все знали его, и каждого привлекал он к себе постоянной веселостью своей, живым сметливым блеском своих карих глаз и той охотой, почти жадностью, с которой он брался за любое, самое рискованное поручение.

Ему едва минуло девятнадцать лет и, должно быть, именно молодость была причиной его вечное непоседливости, какого - то ненасытного, неугомонного любопытства. Он интересовался решительно всем, вмешивался во все споры и перебранки и прислушивался, приглядывался ко всему с таким вниманием, словно, он только что родился на свет.

Так было и сейчас.

Полк, с боем продвигавшийся вдоль побережья, занял к вечеру небольшой армянский поселок. Смятые белые части еще с полдня оторвались от преследования, разведка на несколько верст впереди не обнаружила никаких признаков противника, и красноармейцы, рассыпавшись по участкам, битком набившись в убогие армянские мазанки, в пустые кукурузники и табачные сараи, спешили поудобней устроиться на ночь. И только Глазунов, казалось, вовсе не заботился о ночлеге. Точно позабыв про усталость свою, про вчерашнюю бессонную ночь и про переход, предстоящий на завтра, он шатался по участкам, на ходу переговариваясь с товарищами.

- Эй, Федька, иди к нам свинину хлебать, - звали его к костру.

- Глазунов, табачку нет ли? - кричал еще кто - то.

Но Глазунов только отмахивался от них... Он выбрался их поселка на шоссе и, не торопясь, беспечно поглядывая по сторонам, стал взбираться вверх по крутому подъему. Одолев его, он остановился: шоссе изгибалось здесь крутым поворотом, огороженное массивным бетонным барьером, - за ним, сразу обрываясь, зияла пропасть, и далеко внизу, разыгрываясь штормом, кипело и бушевало море. Пасмурное, испещренное хохлами пены, опрокидывало оно на берег огромные......тяжкие валы и нестихающий грохот прибоя оглушал даже здесь наверху. Низко, над самой водой неслись грязные, рваные тучи. Порою крупный холодный дождь сыпался из них. резкий ветер бил в лицо, но Глазунов ничего не замечал. Жадно вдыхая горьковатый морской запах, смешанный с весенними запахами молодой листвы, он долго простоял здесь, не в силах оторвать своих блестящих глаз от черных, пустынных пространств... Когда он решил возвращаться обратно, уже совсем смеркалось, и в поселке заметными стали пляшущие огни костров. Он отопим от барьера, в последний раз взглянул на потухающую закатную полоску, что багровела среди туч и... чей - то слабый крик послышался вдруг издалека.

Море, тучи, прибой, - все разом сгинуло, только крик этот остался... Ни о чем не думая, Глазунов бросился вниз по шоссе.

Огни костров скрылись за перевалом. Размытый щебень больно ощущался сквозь проносившиеся подошвы сапог... Шоссе завернуло и, обогнув крутой угловатый выступ горы, Глазунов увидел какое - то темное пятно, проступающее на его широкой серой ленте... Еще несколько шагов, пятно превратилось в распластанный поперек дороги человеческий силуэт, человек тщетно пытался приподняться...

- Братишка, ты что? - крикнул Глазунов.

- Чорт... нога, - хрипло ответил глухой мужской голос. - Не могу...

Глазунов подбежал вплотную и увидел перед собой русского поселянина без шапки, одетого в рваный, черный пиджак.

- Да что с тобой? - спросил Глазунов, приседая перед ним на корточки.

- Камень сорвался... по ноге... По...ползу вот.

- А куда тебе нужно - то?

Поселянин закрыл глаза, лицо его с растрепанными седыми усами исказилось и помертвело. «Вот история!» - возбужденно подумал Глазунов и легонько потряс его за плечо:

- Эй, приятель!

Тяжелые веки поднялись над мутными, тусклыми глазами.

- Комиссара, - сказал поселянин, через силу едва - едва шевеля губами, - комиссара мне... дело у меня... поскорее... чорт!

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.