1. На границе гор и пустыни

Спускаемся с горы, ведя коней на поводу. Из - под копыт срываются камни и, увлекая в своем падении сотни других камней, с грохотом летят в пропасть.

Оправа крутой склон, заканчивающийся обрывом, слева отвесная стена, вершина которой закрывает солнце, и мы осторожно идем под этой стеной. Тропы здесь никакой нет, да и зачем молодому геологу тропа, если он хочет осмотреть все уголки мрачного хребта Куги - Танг - Тау и если его проводник Игам - берды Доньяр все свои 60 лет прожил в этих горах? Время от времени передаю коня проводнику и карабкаюсь к заинтересовавшей меня скале. Иногда эти «боковые маршруты» так увлекают меня, что я ухожу далеко в сторону и с удивлением встречаю там сообразительного Игам - берды, сумевшего неведомо каким путем провести туда коней, передаю ему образцы гранита, мрамора или руды, и мы идем дальше. «Неприступные» места, куда нельзя подойти с конями, мы осматриваем вдвоем, привязав коней где - нибудь под скалой к кустику горького миндаля или барбариса.

Всю прошлую ночь мы ехали по горной долине, рассвет застал нас уже в горах. Игам - берды вел меня, чтобы показать древние, давно заброшенные копи, в которых, судя по названию - «Тиллокан», - добывалось золото. В обвалившихся подземных выработках мы нашли полуистлевшие кости, кайла необычной формы, покрытые толстым слоем ржавчины. В одной штольне я поднял череп древнего шахтера, искателя сокровищ, нашедшего здесь свою судьбу. Здесь, в забое штольни, я отбил несколько образцов жильной породы для будущих лабораторных исследований.

Сейчас мы спешим поскорее выбраться из гор в долину, чтобы успеть к конскому базару в Ширабаде, но спуск труден, отнимает много времени. В одном месте, когда спуск стал легче, Игам - берды внезапно повернул влево, потом немного назад... «Странно, - подумал я, - впереди удобный спуск, а проводник идет назад». Бес противоречия овладел мною, и я крикнул:

- Игам - берды, куда ты?

- Здесь ближе.

- Да что ты? Идем здесь, я сам пойду вперед, - и я быстро повел своего коня.

Проводник ничего не сказал и пошел за мною, но вскоре я оскандалился. Мой конь споткнулся, попав ногой в яму, вырытую диким кабаном, и чуть не сломал ногу. Сумки с образцами, перекинутые через седло, сорвались со своего места, и все седло съехало на бок. Здесь мы провозились полчаса, и мне пришло на ум, что слова «тише едешь - дальше будешь», ставшие впоследствии пословицей, впервые сказал молодой геолог, не послушавшийся своего проводника.

Подъезжаем к большой Хошманской дороге. Над нею колышутся желтые облака пыли. Много арб и всадников движется в сторону Ширабада. Из - за клубов пыли показывается арба с размалеванными колесами. На коне, везущем арбу, упершись ногами в оглобли, сидит парень с бронзовой грудью, черными, как сажа, бровями на загорелом лице, с бритой головой в бухарской тюбетейке. Парень погоняет коня и поет отчаянной фистулой. На арбе сидят женщины в серых паранджах с пришитыми к спине рукавами. За черными из конского волоса чачванами не видно лиц, но по голосам и фигурам можно угадать, что здесь сидят четыре совсем еще молодых девушки и две толстых старухи. За арбой на привязи понуро шагает корова.

Дорога очень утомительная. Скорей бы проехать эти раскаленные такыры и режущие глаз серебристые солонцы! Смотрю на часы: 9 часов утра, - а солнце уж высоко и жжет беспощадно. Воздух сухой и горячий, как дыхание вулкана, обжигает лицо. Пыль лезет в глаза, на зубах скрипит песок. Задерживаю коня и кричу своему спутнику:

- Игам - берды, далеко ли еще ехать?

- Близко, - отвечает Игам - берды.

Я по опыту знаю, что проводники определяют расстояние, смотря по настроению, и если слово «близко» говорится протяжно, то это значит не так уж близко. В самом деле, мы скачем еще целый час, пока не подъезжаем к двум курганам, под которыми журчит вода в арыке и зеленеет хлопчатник. Игам - берды поит коней, а я, быстро утолив жажду и умывшись, поднимаюсь на ближний курган и смотрю на восток, где зеленеет Ширабад - «город льва», в переводе с иранского. Через 15 минут едем дальше. Проезжаем хлопковыми полями, виноградниками, бахчами. Многочисленные серебристые ручейки текут по бороздам и заливают дорогу. Игам - берды ругает мираба, который плохо смотрит за своим участком. Вода заполняет все впадины дороги. Белая пена собирается у шарообразных кустов - астрагалов, - устроившихся близ дороги. Плодородная, лессовая почва жадно впитывает влагу, набираясь жизненных сил.

На окраине города белеют постройки МТС, на каком - то здании неподвижно висит красный флаг. Город расположен на границе между горами и равниной.

На берегу быстрой реки, вырывающейся из ущелья в нескольких километрах от города, стоит высокий холм с развалинами древней крепости. У подножья холма город - муравейник. Улицы такие узкие, что две встречные арбы не могут разъехаться, и извилистые, как узоры на бухарской тюбетейке. Глиняные кибитки с плоскими крышами и с маленькими, как бойницы, окнами, выходящими внутрь двора, расположены без какого - либо единого плана. Через каждый двор пробегает арык. Около каждой кибитки кусты виноградника с широкими блестящими на солнце листьями и с гроздьями винограда, подернутыми сизой пыльцой, урючные и персиковые деревья, белая акация с колючими ветвями.

Но все это можно видеть только с седла, так как на улицу выходят лишь глухие стены кибиток и дувалы - высокие глиняные заборы.

2. Курганы и кяризы

Мы спустились с холма. Приводим лошадей в кузницу. Чумазый силач - кузнец стоит по пояс в яме около низкой наковальни и держит клещами раскаленный прут железа. Молотобоец, стоящий в такой же яме с другой стороны наковальни, наносят меткие удары по искрящемуся железу. Потом кузнец сует посиневший прут в горн, засыпает его арчовыми углям, а молотобоец раздувает мех, дергая за веревочку, перекинутую через блок.

Игам - берды и кузнец обмениваются приветствиями, как старые знакомые:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.