- Потому что он не был мусульманином. Алпамыш - хан был сыном ислама. Так. Жил Макатыль - урус в славном городе Ши - рабаде, над воротами которого висело изображение льва. Дворец паши стоял на холме у реки.

Голос рассказчика звучал речитативом. Время от времени Хамро ударял пальцами по струнам дутара - речитатив сменялся пением.

- Любимая дочь Макатыль - уруса, Ай - тавука, всегда играла с подругами в нашей далине, где теперь стоят два кургана около Аймак - кяриза. Видела ли ты, апа - джон, это поле, все заросшее красными маками? - обратился Хамро к Агате Петровне.

- Да, Хамро - бай, я видела. Там очень много цветов: малье, желтых лилий и других, - но особенно хороши там красные маки. Теперь я понимаю, почему ваш колхоз называется «Кзыл - гуль», - «Красный цветок».

- Так вот, - продолжал рассказ старый чабан, - там Ай - тавука и ее подруги собирали цветы, резвились и пели.

За девушками смотрела старая колдунья Мастан - кампыр. Однажды она заснула под курганом, но вскоре проснулась, как будто кто ее толкнул. Быстро сосчитала она девушек. Но что за чудо? Играет не семь, а восемь девушек. Все девушки были красивы, как яркие звезды, а восьмая, неизвестно откуда взявшаяся девушка, сияла, как серебряная луна. «Кто ты, красавица?» - спросила ее старуха.

«Я Ой - барчин - дочь Алламыш - хана». Тогда Мастан - кампыр пошла во дворец и сказала паше Мака - тыль - урусу: «Великий паша! Прибыл мусульманский хан Алпамыш и с ним его дочь невиданной красы - Ой - барчин». Паша удивился: «Невиданной красы, говоришь? Неужели красивее моих жен? Позвать ко мне Алпамыш - хана!» Десять придворных кинулись исполнять волю паши. И вот загремели барабаны, загудели карнай, зазвенели бубны. Идет красавец Алпамыш - хан. Его халат сверкает золотом, рубинами и бирюзой. Его чалма - белоснежная гора, ножны его меча разбрасывают яркие лучи солнца. Хан строен, как молодой тополь, могуч, как горный поток, и красив той мужественной красотой, которая рождает заметь в сердцах других мужчин и притягивает взгляды женщин... Паша устроил роскошный пир в честь гостя, угощал его дорогими винами, но хан от них отказывался, как истинный мусульманин. После пира паша сказал хану: «Великий хан! Отдай мне дочь свою, прекрасную Ой - барчин. Дам выкуп, какой пожелаешь, и мы оба удвоим мощь наших царств».

Алпамыш наотрез отказался отдать свою любимицу неверному. Тогда разгневанный паша грозно закричал: «Не отдашь? Так я сам возьму!»

Хамро выкрикивал эти слова с перекошенным от злобы лицом: он был артистом - импровизатором, глубоко переживающим то, о чем рассказывал.

- Хан схватил было свой тяжелый меч, но телохранители паши обезоружили хана и его свиту. Разъяренный паша, забывший законы гостеприимства, кричал: «В яму этого собачьего хана! В темницу его!»

И посадили бедного хана в зиндон - глубокую яму, где ползали всякие гады и бегали крысы. А прекрасная Ой - барчин, как только узнала об этом, побежала быстрее дикой козы в безлюдные горы, спряталась там между камнями и стала горько плакать. Слезы, горячие, чистые, прозрачные, капали на землю, просачивались по трещинам и навеки застывали в виде кристаллов.

Я вспомнил прозрачные, как льдинки, кристаллы гипса в белых горах Ак - Тау.

- Стража долго искала несчастную девушку и не могла найти. Ой - барчин перебегала из одного ущелья в другое, пряталась в пещерах и расселинах.

Паша Макатыль - урус бесновался от нетерпения. Вот он вызывает начальника стражи Джино: «Нашли?» - спросил паша. Глаза его налились кровью. «Нет, великий паша, мы все еще ищем...» «Мерзавцы! Ослиный навоз, вы годитесь только для того, чтобы жрать и спать! Если сегодня к вечеру ты, Джино, не приведешь мне Ой - барчин, я отдам тебя на съедение шакалам!»

Начальник стражи сделался белым, как снежная вершина Куги - Танг - Тау и, ничего не помня от страха, ушел от паши. Около дворца он встретил колдунью Мастан - кампыр. Она знала, что грозит начальнику стражи, и знала, как ему помочь: «Слушай, Джино! Дай мне полный платок золота, я найду тебе Ой - барчин!» Джино поспешил исполнить ее требование. Тогда старая колдунья махнула рукавом - и стая воробьев вылетела в горы. «Джино, - сказала старуха, - скачи за воробьями, они найдут Ой - барчин!» Действительно, несчастную девушку скоро нашли, и Джино сам повез ее к паше. Макатыль - урус взял прекрасную Ой - барчин себе в жены.

- Чужую дочь взял, а свою потерял, - вставил Умыр. - Да, его дочь Ай - тавука, продолжал Хамро, - видела, как вели по Хошманской дороге мужественного красавца Алпамыш - хана в темницу, и полюбила его. Однажды она говорит паше: «Отец, отпусти меня на Хошманскую дорогу, я там буду играть». «Ступай, дочка, да возьми охрану».

Ай - тавука приказала своим людям сделать курган недалеко от ямы хана, расположенной на другом кургане. Для дочери паши построили роскошный дворец, я она стала жить в нем. Шесть лет по ночам Ай - тавука своими нежными ручками рыла из своего дворца подземный ход к темнице возлюбленного Алпамыш - хана. Ее верная служанка Гуль - кыз помогала ей. Наконец Ай - тавука достигла цели. Она пришла к возлюбленному с подносами винограда, персиков, обильных яств и с напитками. Темницу хана она устлала коврами, убрала цветами, и лучшим цветком была она сама. Но недолго продолжалось их блаженство. Старая ведьма Мастая - кампыр что - то пронюхала и пришла к кургану хана. Она наклонилась над глубокой ямой, чтобы заглянуть в темницу Алпамыша, но Гуль - кыз сильно толкнула ее, и старуха упала прямо к хану. Алпамыш схватил ее, но не удержал. Колдунья вылетела из ямы и скрылась, оставив в руках узника только клок своей одежды. Она была в темнице одно мгновение, но успела увидеть там дочь паши.

Мастан - кампыр явилась к паше и сказала: «Великий паша! Я была в темнице Алпамыша и видела в объятиях этого собаки - мусульманина твою дочь Ай - тавуку!»

Макатыль - урус выскочил из крепости, чтобы лично расправиться с ханом, но в это время произошло удивительное событие. Паше преградил путь неожиданно появившийся мусульманский пророк Хазрат - али.

- Откуда же пришел пророк и зачем? - опросила Агата Петровна.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.