В декабре 1919 года Красная Армия освободила Харьков от деникинцев, и через несколько месяцев в театрах и клубах города шла пьеса «Подполье», пользовавшаяся большим успехом у зрителей. Написал пьесу бывший секретарь Харьковского подпольного губкома партии профессиональный революционер - большевик Иван Андреевич Козлов. Эта пьеса была его первым литературным произведением.

Козлов - писатель неотделим от Козлова - большевика. Его творчество неразрывно слито с его революционной работой. Все, о чем он написал, - это его жизнь. В 1905 году семнадцатилетним парнишкой Иван Козлов вступил в ряды партии. Он активно участвовал в семи большевистских подпольях - в дореволюционное время, в годы гражданской войны и Великой Отечественной войны. Много раз пришлось Козлову сидеть в царских тюрьмах, отбывать каторгу; он совершил пять побегов и однажды бежал из - под расстрела. Перу Ивана Андреевича принадлежат пьесы «В волчьей пасти», «Стена», «На волю», «Конец Кабаевщины». В 1926 году была напечатана его первая повесть, «Встряска», которую он задумал еще в тюрьме.

Отечественная война прервала литературную работу Козлова. Вернулся он к ней лишь после победы над гитлеровской Германией уже тяжелобольным. «Новое подполье и замечательные советские патриоты, - писал он в 1948 году одному из старых товарищей, - воодушевили меня на воспоминания «В крымском подполье». Очень рад, что удалось написать нужную книжку для нашей партии и народа. Месяц назад у меня заболел последний глаз, и врачи запретили мне писать и читать».

Несмотря на запрет врачей, Иван Андреевич в 1952 году выпустил новую книгу - «В городе русской славы» - и продолжал работать над автобиографической трилогией «Жизнь в борьбе».

Весной 1954 года писатель потерял зрение совершенно. Тяжелый недуг приковал его к постели. Но он не сдавался - дома и в больнице продолжал диктовать свои воспоминания и довел их до конца.

В предисловии к первой книге «Жизнь в борьбе» Иван Андреевич писал: «...я совершенно слепой, а тяжелые недуги часто приковывают меня к постели. Но если мой скромный труд поможет партии в воспитании нашей молодежи, то я буду считать, что моя цель достигнута, и эти книги будут завершением той партийной работы, которой я занимался всю жизнь».

Сегодня мы публикуем последнее произведение И. А. Козлова. Оно готовилось для молодежного журнала и было окончено за несколько дней до смерти. Этот рассказ каждой строкой обращен к молодежи, которую И. А. Козлов горячо любил и в которой видел достойную смену своему поколению.

Такое я слышал впервые...

- Приходи е нашу камеру, Горького читать будем. Передай своим, - шепнули мне.

- Сегодня у студентов новую книгу читать будут. «Мать» Горького, - передал я, е свою очередь, товарищам по камере.

Когда собрались все «приглашенные», мы поставили у двери дежурного, чтобы подал сигнал, если появится надзиратель.

Книгу читал вслух один из студентов. С первых же страниц повести меня поразила суровая правда жизни. Казалось, все, что я слушаю, давно мне знакомо, я сам где - то читал об этом. Невольно стал напрягать память: «Где?» И вдруг: «Нет, не читал! все это было у нас в Коломне!...»

Во многих персонажах Горького я узнавал своих товарищей по заводу. «А мать, Ниловна!

Совсем как моя!... - с восхищением думал я. - И отец! Такой же драчун и пьяница, как мой, только Власов - силач и черный, а мой с курчавой рыжей бородой и не такой сильный...»

Повесть Горького захватывала дух, сердце начинало усиленно биться. Да, такое я слушал впервые: Горький, казалось, рассказывал о виденном и слышанном много раз, но все это звучало по - новому и прекрасно!

Взять хотя бы, к примеру, мою мать. Она так же боялась за своего сына, так же просила меня быть осторожнее, пожалеть ее на старости лет. Она так же приветливо встречала и провожала вначале непонятных ей, чужих людей - моих товарищей по партии.

Картины одна за другой вставали передо мной. Декабрь 1905 года. Московское вооруженное восстание свирепо подавлено. По всей стране рыскают карательные экспедиции. Мать прячет меня в погреб и хлопочет о побеге в Егорьевск...

Ранняя весна 1907 года. Я снова в родном селе Сандыри. У меня сидит Иван Алексеевич Кокушкин (партийная кличка «Евгений»), организатор московской «Окружки», - так назывался тогда Московский окружной комитет РСДРП. Пока мы с ним обсуждаем партийные дела, мать копается около дома - придумала себе дело и сторожит нас от постороннего глаза.

Осень. Мать находит мне явочную квартиру, а у самой сердце обливается кровью от горя, что сын ее снова уходит из дому. Вот она, рано постаревшая от непосильных забот. встречает на станции другого нашего организатора, Валентина (Николая Андреевича Гаврилова), берет у него нелегальщину и несет домой, прячет во дворе под крышей, а потом с Витькой Бунаковым переправляет полученное мне. А глицерин! Она помогала закупить нужное количество глицерина для нашего подпольного гектографа... Все, все она делала, а прийти ко мне на явочную квартиру не могла. Мы жили в одном городе, а виделись очень редко.

Сколько неоценимых услуг оказывала нам мать! Но я как - то мало ценил тогда ее помощь, мало придавал этому значения. А вот теперь по - новому глянул на все это и сравнил свою мать с Ниловной. Острая жалость и тоска по матери пронизали сердце. Разве отплатил я матери сыновней лаской за все заботы и тревоги? Нет. Без конца ее тревожил, и только...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.