Испытание

– Во всяком случае, можем попробовать. Пока не попробуем, ничего нельзя сказать.

– Кто его знает, – протянул отец. – А ну, как с тобой что-нибудь случится? Мама мне этого ни» когда не простит.

– А что может случиться? Я ведь умею плавать.

– Ну да, умеешь! Если перевернемся, всего можно ожидать.

– Боишься?

Наконец-то! Ему все-таки удалось выговорить это слово. И вопреки опасениям вопрос вырвался не многословной вспышкой детского гнева, а щелкнул остро и недвусмысленно, как лезвие складного ножа. Отец погасил окурок о песок и отвернулся. Затем с улыбкой глянул на сына.

– Странный вопрос. С чего это тебе взбрело в голову? Я боюсь за тебя.

– За меня нечего бояться.

– Стоит ли делать из мухи слона? Из-за чего ты кипятишься? Сам подумай.

– Эх, нечего долго разговаривать! Я вызываю тебя на это. Вот и все. Что ты теперь скажешь?

– Ну, раз ты так ставишь вопрос, – делать нечего. Вызов принят.

Они подняли лодку на плечи и, спотыкаясь, почти сбежали к воде.

– Одно весло оставь на берегу! – прокричал отец, перекрывая грохот бурунов.

Теперь им придется все время кричать, чтобы слышать друг друга. Грохот будет окружать их, пока не кончится испытание лодки и их самих. Парнишка взглянул на свое весло. Оба весла были тяжелые, ручной работы, разукрашенные замысловатой резьбой, – настоящие индейские весла, купленные отцом на Западе.

– Будет жаль, если пропадут оба! – крикнул отец.

Сын швырнул свое весло на берег. Отец уже забрался в передний люк. Сын отвел лодку от берега и, когда она уже не задевала дна отмели, с пустыми руками уселся на свое место. Отец наклонился вперед и частыми ударами весла погнал лодку навстречу прибою – чуть наискосок первой волне. Волна была маленькая, .израсходовавшая почти все силы, но парнишка почувствовал, с какой яростью она бросилась на них. Лодка вся задрожала, подпрыгнула от удара, и вода хлестнула в люк. Пригнувшись, он вцепился в борта руками, а отец продолжал гнать лодку в прибой, лавируя среди холодных брызг. Вскипая пенной яростью, волны обрушивались на них, швыряли их, кружили, несли, но отец бешено работал веслом, и мальчик видел, как бицепсы у него вздувались и прыгали. Со всех сторон, словно обезумевшее стадо буйволов, их теснили голубые громады валов. То ли от этого зрелища, то ли от едкого прикосновения соли сын закрыл глаза. Когда он снова открыл их, лодка шла по гладкой зыби. Они прорвались за гряду прибоя. Отец вел лодку по широкому кругу и радостно хохотал, заглушая шум воля. Лодка явно отяжелела: она набрала много воды. Подросток пошарил ногами и, найдя пустую консервную банку, принялся вычерпывать воду с лихорадочной быстротой.

– Победа! – кричал отец. – Я думал: обязательно перевернемся, – но мы победили!

– Ура! – закричал сын в ответ.

– Подумать только! Продолжая вычерпывать воду,

сын с восторгом и трепетом взглянул на отца. Его мощная обнаженная спина тяжело вздымалась, усеянные солеными брызгами волосы сверкали на солнце – нечто дикое и величественное было в нем. Нет, все произошло совсем не так, как представлялось подростку. Когда он думал о предстоящем сражении с прибоем, все лето говорил о нем и в конце концов выклянчил у отца обещание, – он рисовал себе только обратный пробег по волнам, торжественный, буйно радостный! О том, как они пробьются сквозь буруны, он не думал. Он оглянулся назад, на клокочущее буйство волн, и испытал нечто похожее на страх: так вот, значит, что они проделали вдвоем! Небывалое восхищение отцом наполнило его сердце. Запыхавшись, он протянул черпак отцу и устроился поудобнее.