Первое судебное дело возникло как бы невзначай и доставило Григорию Ивановичу Гончарову немало хлопот.

Имя злостного прогульщика Иванова пользовалось на заводе печальной известностью. Выговор, выговор, выговор... На сей раз красный карандаш директора уже готов был написать на докладной записке начальника цеха о новом проступке Иванова: «Уволить с завода». Но тут вошел Гончаров, и директор отложил карандаш в сторону.

- А не отдать ли его Гончарову? - спросил он присутствовавших. - Может, из этого типа еще человек выйдет? Что скажешь, Григорий Иванович?

Гончаров задумался. Он не раз слышал о «похождениях» этого бесшабашного парня. Говорят, сидел в тюрьме... Урок, видно, не пошел впрок. Под силу ли ему, Гончарову, человеку, правда, бывалому, но совершенно неопытному в судейских делах, справиться с этим отпетым пьянчугой и хулиганом, которого следовало бы под конвоем отправить в камеру предварительного заключения?

- Дело сложное, товарищи, - наконец ответил Гончаров. - Это, выходит, когда все уже отказались, на тебе, Гончаров, бери, перевоспитывай. А опыта у нас нет. Да этот тип даже на суд не пожелает явиться. Что я ему за это сделаю? Он ведь знаком с настоящими судами. Начинать надо с дела полегче, иначе провалится наш товарищеский суд. Всю идею дискредитируем...

- Ну что ж, как знаешь.

И директор размашисто написал на докладной: «В приказ - на увольнение».

У себя на заводском учебном пункте, где он был начальником, Гончаров за неотложными делами забыл об этом происшествии в кабинете директора. Но вечером, когда стал собираться домой, смутное ощущение чего-то несделанного, нерешенного остановило его. Гончаров стал привычно перебирать в памяти события за день и вдруг вспомнил: директор... резолюция... сварщик Иванов! Он вспомнил, как отмахнулся, отделался от судьбы парня.

Гончаров поднял трубку, позвонил в отдел кадров, в цех. Но там никто не ответил. Ночь Гончаров провел плохо, а утром связался с директором и попросил отменить приказ об увольнении сварщика Иванова. Дело его было отдано на суд товарищей, в руки бывшего комиссара десантников морской пехоты Григория Ивановича Гончарова.

Легко сказать, судить человека... Ведь дело-то надо вести по всем правилам. Надо, говорят, вести и следствие. А что это за следствие, как его вести? Сам-то Гончаров под судом и следствием никогда не был. Посоветовавшись с товарищами - членами суда - и с заводским юристом, он решил вместо следствия провести тщательное исследование жизни этого человека, восстановить картину воспитания, от рождения до сегодняшнего дня...

Почти два месяца длилось это скрупулезное исследование. Кропотливо, капля за каплей, собирали члены суда большие и малые факты - сведения о жизни двадцатитрехлетнего сварщика. «Дело № 1» заполнялось страницами жизнеописания человека.

Сам председатель опросил более ста человек. Неопытный в следственных и судейских делах, он выполнил, вероятно, немало лишней работы. Но и эта лишняя работа пошла на пользу. Теперь он знал об Иванове, пожалуй, больше, чем сам Иванов знал о себе. Он еще не разговаривал с ним, не вызывал для предварительной беседы, но уже отлично изучил его характер, детали прошлой жизни, мечты и мысли.

Гончаров побывал в трех цехах завода, где успел поработать Иванов, в детском доме, где он рос, в общежитии, где проживал. Соседи, товарищи, сослуживцы, воспитатели, начальники, милиционеры, знакомые - каждый по-своему рисовал облик этого безвольного человека, надломленного ранним сиротством, ожесточенного грубостью и равнодушием некоторых людей...

- Бери стул, садись поближе, - сказал Гончаров, когда сварщик перешагнул порог его кабинета. - Потолкуем перед судом.

... И вот в назначенный час сварщик Иванов пришел в красный уголок цеха и сел неподалеку от большого стола, покрытого бархатной скатертью. Он казался спокойным, но сидел, опустив голову, старался не встречаться взглядом с рабочими, заполнившими комнату.

Покрывая шумок, прозвучали слова:

- Встать, суд идет! Впереди шел Гончаров, в руке он держал толстую палку. Зал встал и замер.

Председательствующий долго читал обвинение. Когда же кончил, то на глазах сварщика увидел слезы и в эту же минуту понял, что борьба за Иванова почти выиграна. Парень не остался равнодушным, почувствовал свою вину перед коллективом, а это уже была победа. Но слова ждали свидетели, общественные защитники и прокуроры.

К судейскому столу подходили старые, заслуженные металлисты, люди, всей душой любящие и уважающие труд, страстно ненавидящие тунеядство. Они, прокуроры в синих спецовках, смотрели прямо в глаза подсудимому и говорили все, что думали о нем, его поведении, его прошлом и будущем.

Казалось, сам его величество рабочий класс положил свою узловатую руку на плечи худощавого молодого человека и заставил его передумать всю свою жизнь.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.