Вероятно, и сейчас на Западе найдется немало историков, которые хотели бы извратить подлинное историческое значение победы, свершившейся на советско-германском фронте в конце 1941 и начале 1942 года. Но никакими неправдами не исказить истины. А истина в том, что именно в сражении под Москвой впервые было нанесено сокрушительное поражение германскому фашизму.
Мне довелось участвовать в битве за Москву, и я всегда буду этим гордиться. Это была тяжелая, кровавая битва. Враг сосредоточил на московском направлении 75 дивизий, в их числе 14 танковых и 8 моторизованных, огромное количество артиллерии и самолетов. Гитлеровское командование надеялось овладеть Москвой до наступления зимы и, рассчитывая на молниеносную победу, назвало операцию «Тайфун».
Величайшее мужество защитников столицы, стойкость нашего народа опрокинули все планы врага. Измотав немецко-фашистские войска на дальних подступах, советские воины стояли у порога главного города страны насмерть. Ленинская Коммунистическая партия. Советское правительство, весь наш народ прилагали огромные усилия, чтобы сапог захватчика не осквернил священной земли Москвы. На борьбу с врагом столица направила 16 дивизий народного ополчения – лучших своих сынов, сто тысяч коммунистов и четверть миллиона комсомольцев из Москвы и Подмосковья добровольно вступили в ряды бойцов, заслонивших собой столицу. Особое мужество в боях с захватчиками проявили дивизии народного ополчения, сформированные в Куйбышевском и Фрунзенском районах города, латышская и легендарная панфиловская дивизии, курсантские полки и бригады. Героизм среди защитников столицы был массовым явлением. И это понятно: враг покушался на святая святых, чем была, есть и будет для советских людей Москва.
Не вдаваясь в тонкости стратегического характера, в то же время нельзя не отметить, что исход подмосковной битвы был предрешен еще и потому, что массовый героизм советских солдат дополнялся умелым, передовым руководством войсками, исключающим шаблонные решения стратегических задач.
Сковав действия противника по всему фронту, лишив его возможности оперативной перегруппировки войск, обескровив силы фашистов в ожесточенных боях, советские войска нанесли удар такой силы, что захватчики еще долго не могли после него опомниться. А ведь это было очень непросто – собрать и, главное, сохранить резервы в тяжелейший, критический для Москвы момент, сконцентрировать их на решающих направлениях, обеспечив тем самым превосходство над врагом на важнейших участках фронта. Нельзя не вспомнить сегодня и о героизме тружеников нашего тыла. В сложнейшей обстановке, отказывая себе в самом необходимом, они сумели обеспечить фронт надежной боевой техникой, оружием, боеприпасами, продовольствием, одеждой.
В результате контрнаступления наших войск, которое началось 5 декабря 1941 года, враг был отброшен от Москвы, 60 дивизий противника были разгромлены. В ходе наступления наши войска освободили свыше 11 тысяч населенных пунктов. Только с 6 по 27 декабря немецко-фашистские войска потеряли 120 тысяч солдат и офицеров. Велики были наши военные трофеи – около 4 тысяч орудий и минометов, свыше 1300 танков, 18 тысяч автомашин.
Но важнее было другое. «Историческая победа под Москвой, – отмечал Леонид Ильич Брежнев, – вдохновила советских людей на новые подвиги, укрепила их уверенность в том, что враг неминуемо будет разбит». Эти слова очень точно выражают смысл свершившегося. Именно под Москвой занялась заря нашей победы.
Очень важны были и политические последствия разгрома врага на полях Подмосковья. Народы Европы обрели веру в избавление от фашистского ига, они увидели в лице Советского Союза единственную реальную силу, способную спасти мир от коричневой чумы.
Нелегок был наш путь до столицы рейха – Берлина, миллионы жизней советских людей отняла еще война, но начался отсчет победных верст именно тогда, в декабре 1941 года, под Москвой. Массовый героизм советских воинов являл собой беспредельную преданность их своей Родине, народу и Коммунистической партии. Народы всего мира убедились в том, что Страну Советов, созданную великим Лениным, победить невозможно.
Война для Лянцева была долгой, хотя прошел он ее как бы на одном дыхании. Прошел, прополз, протрясся на «студебеккерах», ЗИСах, орудийных передках, на танковой броне и на прочей военной колесной и гусеничной технике от подмосковных перелесков до Кенигсберга. А там старшина развернулся на 180 градусов и поехал воевать с японцами на Дальний Восток. Долгой война была и потому, что провоевал Лянцев ее всю, считай, без передыха, хотя четыре раза был ранен, а контужен трижды. А где еще солдату дух перевести, если не в госпитале, так нет же, сбегал из медсанбатов сразу после перевязки, только один раз и вылежал неделю, но тут уж вина не его – ноги не слушались.
Долгой была война для Николая Васильевича еще тем, что не отболели по сию пору военные его раны, которые тогда в непрерывных боях и по молодости за раны он не считал. Которые по-настоящему вцепились в него уже спустя годы и не отпускают, тянут, изматывают болью, особенно в непогоду, к сырости. И вспоминаются мерзлые окопы, вязкая грязь проселков, вой и свист осколков, запах военных пепелищ и, конечно, друзья-товарищи, с которыми разделил поровну всю ту войну, каждый ее час, от первого до последнего.
Высокий, прямой, сохранивший пружинистость походки, военную выправку, одетый всегда подчеркнуто строго; голос сильный, звучный, лицо худощавое, еще молодое, хотя и перечеркнутое морщинами, и волосы седее некуда. В морщинках спрятались и старые шрамы, но один заметен – над бровью. Таким узнал я Лянцева. Смотрел на него и вспоминал слова одного из его командиров: «Лянцев не просто воевал, он воевал замечательно, яростно, умно. Был русским, советским солдатом в самом высоком смысле этого слова. И убитым мог быть десять раз, не меньше, ведь выпало ему испытаний столько, что и троим хватило бы с лишком. Такие, как он, Москву отстояли... Разыщите его обязательно, поговорите».
Разыскать оказалось не так просто. Сначала инженер Лянцев был в командировке. Затем Лянцев-дед ухаживал за заболевшей внучкой и дома не бывал, потом вроде бы договорились встретиться, да опять не вышло: Лянцев-ветеран уехал на встречу в одну из воинских частей. Я уж было пал духом, но тут позвонил он сам: приезжайте.
И вот сидим мы в его тесном рабочем кабинете, говорим о жизни вообще, потому что, я чувствую это, ему трудно начать о том, главном, ради чего я приехал. Наконец он говорит: «Поймите, я был просто солдатом, войну видел из своего окопа, передо мной был враг, и я должен был его бить, и все тут. Ну и бил, как умел. Вот и вся стратегия».
– Как вы стали солдатом, Николай Васильевич?
– Обыкновенно. Началась война, пришел в военкомат. Добровольцем. Все так поступали... И давайте сразу договоримся, не надо искать чего-то особенного, героического в поступках обыкновенных, само собой разумеющихся.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
