Гудят пароходы

Она спокойно ждет трамвай. Я подхожу. Это она и не она. Высокая такая девушка. И спокойная. Волосы подняты над головой и собраны в модный стог. Я тоже не такой, как раньше, я не подбегаю к ней, как год назад, когда легко было хохотать и дергать за руку соседскую девчонку. А впрочем, что изменилось?

— Здравствуй, Ира!

— А, здравствуй, рыбак!

Она радостно улыбается — по-прежнему, по-прошлогоднему.

— Я тебя не видела двести тысяч лет. Ты стал морским волком?

— Бороздим речную гладь. Нынче здесь, завтра там.

— Не успел приехать и сразу поплыл рыбу ловить? Эх вы, мальчишки! — Она улыбается уже новой, незнакомой мне, чужой улыбкой. — Мальчишки-и, — повторяет она, вытянув губы.

— А вы, девчонки, все зубрите? — говорю я. — Не можете без пятерок? Не можете быть отстающими от моды, ни от науки?

— Нет, ты все-таки мальчишка! — возмущается Ирка. — Опять дергаешь меня за косу. А где рыба, которую ты наловил? Мне ты ее, конечно, не принес?

Зачем она говорит со мной таким опереточным тоном?

— Рыбу мы съели, — говорю я. — Сварили и съели. Семья-то большая. Подходит трамвай. Мы садимся.

— Ты извини, что я не ответила, — просит Ирка, — болела мама, да и адрес у тебя разный.

— Конечно, Волга большая, — говорю я. Зачем я сел в трамвай, и куда я поехал с нею? Может быть, она едет на свидание? Вполне возможно.

— Я вообще-то еду на пристань, узнать, когда подойдет наш пароход, — сообщаю я скорее. — А ты куда?

— А я на тренировку, — быстро отвечает Ирка. — Ты не проводишь меня?

Я чувствую себя счастливым идиотом.

Мы выходим около спортгородка. Мы идем молча. Ирка вздыхает, сжимает губы и смотрит перед собой, будто шагает по канату. Такой она была всегда, когда выходила отвечать на экзаменах. Мне становится тревожно. Сейчас она что-то расскажет, и все будет иным: и небо, и Волга, и ее прическа, да и мы сами.

— Знаешь, я тебе не отвечала потому, что тут такое началось, случилось... Он приезжал сюда на соревнования... Ты его должен знать по газетам... Он знаменитость. Разве ты ничего не слышал? — спрашивает она меня виновато и вдруг краснеет, краснеет вся, до кончиков ушей, моргает глазами и отворачивается.

Мы опять идем молча. Ирка встряхивает головой и продолжает весело, беспечно:

— Я хотела уехать с ним. Знаешь, это, наверно, как острый приступ малярии... Меня всю трясло целыми днями. На меня, разумеется, смотрели как на помешанную... Надо мной и смеялись и плакали. В школе обо мне сочиняли анекдоты. Родители устроили из дома крепость. В общем, история в духе Тургенева. Только не получились из нас Инсаров и Елена.